Огонь на поражение

– Ну, чтобы стало еще яснее… Некоторые мои коллеги полагают, что все названные случаи ничего общего между собой не имеют… Связали их только мы с тобой, да и то вручную, на глазок… Так вот, следователь, занимающийся убийством Кругленького и его шофера, тоже полагает, что это – заказное, и считает, что проведено оно с подачи Штерна. Сам Штерн к уголовщине, как и покойный, вроде никакого отношения не имеет, очень «темная лошадка».

Доказательств у следователя, понятно, никаких: как и у твоего покорного – интуиция, домыслы. Чутье. Его к делу не пришьешь, а вот делиться – мы делимся.

Работаем вместе давно. И не без результатов. Теперь – все.

– Старый ты стал. Склероз. Как все-таки завалили Кругленького?

– Преступник сел в его машину, сам подкатил к дому, дверцу заднюю открыл – да, стекла в машине чуть затемненные, – тот сунул голову и получил пулю в переносицу. Потом убийца уложил труп на заднее сиденье поверх шофера, преспокойно укатил в центр и оставил машину в переулке. Ювелир с железными нервами. А ты говоришь – девица…

– Разберемся.

– Разбирайся… Я же не знаю, на какую вязанку ты все эти бублики нанизывать станешь… Может, у тебя и ответ уже есть, а я сижу дурнем, извилинами шевелю…

– Ответа нет. А шевелить извилинами никогда не вредно.

– Но иногда – поздно. Ну что, разбежались? Темно уже. На «жигулях» прокачу, с ветерком.

– Давай по маленькой. На посошок.

– А по большой и не выйдет. – Игорь доплескал остатки по стаканчикам.

Снова смотрю на огонь. А в «бестолковке» – полная тьма. Беспросвст. И поговорка о том, что мрак гуще перед рассветом, меня не утешает.

Мелочей я нахватался и что-то важное упустил. А ведь было это «что-то» в разговоре… Было…

Игорь тем временем расстегивает куртку, снимает следом пиджак. Галстук у него стильный – под цвет глаз.

– А ты стиляга…

– Во-во, словечко то самое. Сейчас и не вспомнит никто, что значит.

Держи…

И передает мне отстегнутую «сбрую». В кобуре – укороченный полицейский кольт 38-го калибра. Надежнейшая штука, признаю. Хотя и патриот, и наган мне милее.

– Шутишь?

– Стал бы я ради шуток на такой холодрыге пиджак с курткой снимать. Бери давай, мерзну!

– А сам?

– У чукчи – проездной. Ствол, приставленный к моей груди, убеждает в этом.

Никогда не жаловался на реакцию, но Игорек выхватил пистолет из-за пояса сзади просто виртуозно. Мастерство, его не пропьешь!..

– Пропускаешь удары-то, – укоризненно тянет Крутов.

– Так то – на тренировке, – улыбаюсь я. – «Гюрза»?

– Ага. Табельный.

– Дай посмотреть. – Прикидываю оружие в руке.

– Нравится?

– Неплохо. Сколько в магазине?

– Двадцать.

– Стрелять – не перестрелять. На спуске что, второй предохранитель?

– Ну. А то ведь, ежели за поясом таскать – или яйца Отстрелишь, или попу поцарапаешь. Сам понимаешь, бывают случаи – «предохранительные», полсекунды жизни могут стоить. А тут – вот под пальцем.

– На армейский «стечкин» похоже.

– Похоже, да не то. Эта машинка на тридцать метров любые бронежилеты «гасит».

– Так уж и любые…

– Кроме четвертой степени защиты, типа «антикалашников». Только много ты по городу граждан в подобном снаряжении видел? То-то… Поиграл и будя.

– А кольт?

– Какой хороший мент не любит быстрой стрельбы! Из нетабельного оружия…

– Где взял?

– Где взял, где взял – купил… – смеется Игорь. – Не сумлевайся, боярин, ствол «чистый». Пристрелянный. Бери и пользуйся моей добротой. Контрабандный товар…

– А «маслята»?

– Пять обойм хватит? В машине, в бардачке. И еще пачку – сам снарядишь, если нужно.

– Спасибо.

– Не за что. Голову береги.

– Буду.

– Ну и ладушки. Заливаем костер и двигаем. Игорь встает, запахивает куртку, затягивает узел галстука… Галстук!

– Стоп!

– Ты чего?

– Быстро крутим снова: убийства в аэропорту. Ты помнишь, сказал, что ими масса народу интересовалась? Ну тем, что при них было, – документы, бумажник, кредитки…

– Ну…

– А теперь – вспоминай: меня интересует, чего при них или на них не было, а должно быть? Ну, давай, Игорек!.. Часы, трусы, галстук!..

– Ну надо же!.. Как я сам не заметил… Голова была не тем занята…

– Ну?!

– У этого самого, пожилого, которого удар хватил. У него действительно не было часов. Ни карманных, ни ручных – никаких.

– Вот так! Часы!

– И что?

– А хрен его знает. Надо этот будильник отыскать – там видно будет.

– Можно и проще посмотреть: прикарманил часики-то кто-нибудь во время суматохи. Из туристов или из обслуги.

– И такое может быть.

Быстро бредем к дороге, к Игореву «жигуленку».

– Да, Крутов, совсем забыл… – произношу буднично.

– Ну?

– У тебя есть информация на одного… – выдерживаю паузу, словно вспоминаю:

– Кличка – Гудвин. Игорь молчит. Тридцать секунд. Сорок.

– Нет. Среди известных мне авторитетов такого нет. – Голос у Крутова такой же, как всегда. А вот глаз его я не вижу. Темно. Совсем темно.

Глава 13

Раскачиваюсь в кресле-качалке и как бы отдыхаю. На самом деле – работаю.

Думаю. Мыслю. И, следовательно, существую.

Вот эти выражения-паразиты – «как бы» и «на самом деле» – пару истекших лет постепенно, медленно и неуклонно «обули всю страну». Видно, отражают процессы.