Огонь неугасимый

Бал шумный догорел… У двери освещенной
Редел народ, бранились кучера…
И вместе с ночью чадной и влюбленной
Сегодня обращалось во вчера.

Предутренних небес легко алела риза

И белый пар над городом повис.
По тротуару шла усталая маркиза
И с нею ненапудренный маркиз.

Маркиза в шарфике, маркиза без кареты —

Не правда-ли печальный диссонанс?
В углах усталых рта утраченные лета
Уже вписали жизненный баланс.

Ночь быстро таяла, бледнела, уходила,

Все ярче утро крепло и цвело.
И было смутно жаль всего того, что было
И чего не было, но — быть могло.

Одинокая елка

Сумерки, слетев, сложили крылья
И зарылись в голубом снегу —
Бьют часы охрипшие с усильем,
Ровно в семь я елочку зажгу.

Обещал придти ты в этот вечер

Посидеть под елочкой вдвоем,
Точно звезды вспыхивают свечи
По одной трепещущим огнем.

Золотые вспыхивают нитки,

Льется терпкий сладкий аромат,
Дней прожитых медленные свитки
На мой зов испуганно спешат.

Милый, милый!… На высокой ветке

Не могу я сладить со свечей…
Вот зажгла! И елочка, как в сетке,
Завернулась огненной парчей.

Ты придешь, возьмешь меня за плечи

Руки руки нежно обовьют…
Весело потрескивают свечи
И часы вторую четверть бьют.

Ты теперь стал сдержанней и суше,

Не смеешься, долго не сидишь…
Господи, помилуй наши души,
Господи, обоих нас услышь.

Но давно условленный час встречи

Стрелкою обогнут часовой…
С тихим треском угасают свечи,
Нехотя и грустно, по одной.

Ночь, слетев, сложила мягко крылья

И глядит в оконный переплет…
Бьют часы охрипшие с усильем,
Все равно, теперь он не придет.

На окне слезами блещет иней

И свеча, последняя звезда,
Язычком рванулась бледно-синим
И угасла… Навсегда…

Листья шелестящие