Огонь по своим

Особенно тяжелое положение сложилось днем 27 августа. Отдельные части 8-й армии, потеряв руководство, оставив последнюю линию обороны, обратились в бегство. Для наведения порядка был брошен не только заградотряд, но и весь оперативный состав отдела. Отступающие под угрозой оружия остановились и в результате контрудара отбросили противника на 7 километров. Эта операция имела решающее значение в эвакуации Таллина.

В ходе боев и эвакуации заградотряд потерял свыше 60% личного состава, одного оперуполномоченного (до 1943 года так называли смершевцев. – В. Б.) и почти весь командный состав роты".

Да, под угрозой оружия… Да, свыше 60%… Да, почти весь состав… Это война, а не рейды Радзинского по тылам, не метания от Солженицына к Бондареву и обратно.

Статья Бондаренко заканчивается так: «Юрий Васильевич, я равняюсь на Вас».

Да в чем же Бондаренко равняется на Бондарева? И сколь успешно? Бондарев одним из первых раскусил Солженицына в статье «Злоба съедает талант». Вот и последуй ему в этом хотя бы теперь. Нет, это для него немыслимо, и он, наоборот, пытается подравнять большого писателя под свои малотиражные взгляды. Пустые хлопоты…

НАПЕРЕГОНКИ С РАДЗИНСКИМ (Ю. Качановский)

Статья Ю. Качановского большая, она печаталась в трех номерах «Советской России» по четыре подвала в каждом номере. Это, собственно, и не статья, а главы из книги. Поскольку работа над книгой, судя по всему, еще не закончена, то, надо полагать, есть смысл высказать некоторые соображения о напечатанных главах – возможно, они окажутся не бесполезны. Да мы и не первыми здесь будем. Члены семьи покойного М.Г. Первухина, первого заместителя Председателя Совета Министров СССР, в надежде на доработку книги уже отметили на страницах «Советской России» некоторые упущения автора.

В публикации многоопытного эрудированного автора, разумеется, много полезных сведений, справедливых оценок, интересных суждений. Все это редакция видела, принимая решение о печатании глав. Надо полагать, это увидел, оценил и читатель. Но, к сожалению, остались не замечены некоторые неточности, ошибки, а порой и такие суждения, оценки, что на страницах патриотического издания просто изумляют.

Ну, такие пассажи, как уверенное заявление профессора о том, что «Сталин не имел любовниц», нас не слишком занимают, да и кажутся сомнительными. В самом деле, откуда это профессору известно? А главное – почему бы Иосифу Виссарионовичу их и не иметь? Ведь первый раз он овдовел, когда ему еще не было и тридцати лет, а после этого больше десяти лет вдовствовал. А у него же горячая грузинская кровь. Да и в 1932 году, когда овдовел второй раз, ему шел 53-й год – тоже далеко не старик. А Молотов вспоминал: «Сталин нравился женщинам». Первая жена, религиозная грузинка Екатерина, его, безвестного, гонимого подпольщика, боготворила. О второй жене Надежде Аллилуевой дочь Светлана писала в книге «Двадцать писем к другу»: «Он был для нее целой жизнью». В этой же книге у нее есть такое место в рассказе о смерти отца на Кунцевской даче: «Пришли проститься прислуга, охрана. Вот где было истинное чувство, искренняя печаль. Повара, шоферы, дежурные диспетчеры из охраны, подавальщицы, садовники – все они тихо входили, подходили молча к постели, и все плакали. Утирали слезы, как дети, руками, рукавами, платками. Многие плакали навзрыд, и сестра давала им валерьянку, сама плача… Пришла проститься Валентина Васильевна Истомина – Валечка, как ее все звали, – экономка, работавшая у отца на этой даче лет восемнадцать. Она грохнулась на колени возле дивана, упала головой на грудь покойнику и заплакала в голос, как в деревне. Долго она не могла остановиться, и никто не мешал ей. Все эти люди, служившие у отца, любили его… А Валечка – как и все они – за последние годы знала о нем куда больше и видела его больше, чем я, жившая далеко и отчужденно…»

Так вот, профессор, я легко допускаю, что не знаменитые артистки Валерия Барсова или Вера Давыдова, о которых пишут некоторые сочинители вроде Ларисы Васильевой, специалистки по «кремлевским женам», а как раз Валентина Васильевна, эта Валечка с ее вековечной деревенской манерой горя, была после смерти жены возлюбленной Сталина… Другое дело, что я не могу вообразить, чтобы если уж не в семьдесят или в пятьдесят, то хотя бы в тридцать лет имел и любовниц, допустим, генерал Волкогонов, писатель Радзинский или широколобый мыслитель Рой Медведев, авторы гнусных книг о Сталине. Это же книги явных импотентов…