Огонь под пеплом

Чёрт бы побрал этих англичан! Они давно бы сдохли от голода на своем острове, если бы в континентальной блокаде не оказалось столько щелей! Но даже Луи, родной брат Наполеона, не спешит прикрывать лазейки для контрабанды, чтобы не разорить окончательно своих голландских подданных, вынужденных покупать дорогие французские товары и платить высокие экспортные пошлины. Как будто Франция ничуть не пострадала! Лён пока еще не вытеснил хлопок, а сахар из сахарной свеклы – тростниковый; Ла-Рошель, Нант, Бордо, Марсель пришли в упадок из-за сокращения торговли, в то время как коварный Альбион, закупая корабельный лес в Канаде, чуть ли не вдвое увеличил свой флот и наживался на войне, продавая пушки, оружие и мундирное сукно, вместо того чтобы страдать от нее. Министр финансов Спенсер Персеваль умудрялся сводить концы с концами, не повышая налогов, – за счет займов под разумные проценты и мер экономии, так что даже несчастная высадка на Валхерен не опустошила британскую казну. Рост цен на продовольствие всё же вызвал кое-где беспорядки, однако производство подтянулось вслед за ценами, так что, похоже, дурной урожай нынешнего года не слишком испугал Георга III. Англичане настолько обнаглели, что свободно являются в закрытые для них порты, вывесив американский флаг!

Взяв новый лист бумаги, секретарь строчил записку к министру иностранных дел Шампаньи:

– Господин герцог Кадорский, напишите в Голландию, что я не разрешал ни одному американскому судну, груженному хлопком, прибывать во Францию. Все мои порты закрыты для «американских судов».

Хотя лучше будет поговорить об этом с Луи самому.

– Пишите: «Людовику Наполеону, королю Голландии, в Амстердам. Я получил ваше письмо, в котором вы сообщаете о своем желании видеть меня. Вы вольны приехать в Париж».

Стоит ослабить хватку – и те, кого ты держал в кулаке, тотчас заегозят, стараясь высвободиться. Тиран? Деспот? А как иначе, если люди уважают только силу?

– Иоахиму Наполеону, королю Двух Сицилий[6], в Рим. Я получил ваше письмо от 16 ноября. Я удивлен и возмущен тем, что кардиналы к вам не явились. Прикажите им покинуть Рим и отправиться в Париж в двадцать четыре часа после получения приказа. Вдвойне непростительно, что они не явились по вашем приезде в Рим для выражения своего почтения королю, к тому же правящему от моего имени. Вы скажете, что я намерен устроить в Риме двор, который будет более блестящим и станет тратить еще больше денег, чем папский. Полагаю, я писал вам, что вы вольны приехать в Париж вместе с королевой, когда пожелаете и когда вам позволят дела.

Кардиналов надо держать в узде, пусть ходят по струнке, чтобы все видели, что император Наполеон – покровитель религии. Когда он разведется с Жозефиной, ему нужно будет вступить в новый брак, и тут всё должно пройти без сучка без задоринки. Вся надежда на дядю – кардинала Феска, возглавившего Комитет епископов по рассмотрению конфликта с папой римским, отлучившим Наполеона от Церкви. Кстати!

– Господин герцог Кадорский, вы напишете герцогу Виченцы,[7] чтобы он в разговорах с императором Александром упомянул о моем сильнейшем желании вступить в брак с великой княжной Анной…

* * *

В камине горел огонь, токайское сияло янтарем в хрустальных бокалах.

– Ни с чем не сравнимый вкус и аромат, вы согласны со мной? – спросил Клеменс фон Меттерних Александра де Лаборда, когда они оба воздали должное напитку богов. – Плоды, рожденные землей нашего отечества, – вот что делает нас патриотами, не так ли?