Огонь подобный солнцу

– Ты уже начал мне нравиться – не спрашивай почему.

Она улыбнулась.

– Я совершила нечто ужасное, но я рада, что так поступила.

– В этом нет ничего нового.

– Не будь таким, Сэм. Я охотно верю, что тебе себя жалко.

– Конечно, жалко, но не себя, а других. Так что же ты сделала?

– Вместе с антибиотиками я дала тебе еще кое-что, чтобы развязать язык и о чем бы ты уже не помнил на следующий день. – Она схватила его за руку. – Мне пришлось это сделать! Мне было необходимо узнать, правдой ли было то, что они мне рассказали. Когда я поняла, кто ты, именно тогда я и решила помочь тебе. Моя ошибка заключалась лишь в том, что я сразу не рассказала тебе. Но моя работа приучила меня к проверке фактов, к гарантиям. Большей частью то, что мне приходилось видеть, было фальшивым; когда я наталкиваюсь на что-то неподдельное, я не верю.

– А что было после Африки?

– Через две недели, после того как погиб американец из Международного банка, меня отозвали назад в Брюссель. Там я провела еще полтора года, выезжая время от времени в Таиланд и позднее играя роль подружки одного британского майора.

– Выведывая секреты в постели?

– Можешь это так называть. Я уверена, что он все понимал и подкармливал меня всякой пикантной всячиной только лишь для того, чтобы удержать меня. Потом как-то в воскресенье в половине седьмого утра мне позвонили и сказали, что в одиннадцать часов я должна быть на самолете, вылетавшем в Дели. Из каждого аэропорта, где самолет делал посадку, я должна была звонить в Брюссель, и в Тегеране меня встретил человек, говоривший по-немецки с южноамериканским акцентом. Мне было известно только, что его звали Рауль. Он вручил мне обратный билет на самолет, на котором ты летел, и твое досье.

– Что в нем было?

– Фотография из паспорта, копия диплома об окончании колледжа, написанные от руки сведения о местах твоего пребывания после окончания колледжа. Там говорилось о том, что ты играл в футбол в Канаде, о твоей травме, о смерти твоих родителей и невесты. Мне не выразить, как я сожалею обо всем.

– Продолжай.

– Ты сомневаешься, что я люблю тебя. Одной из причин моей любви явилось то, что ты никогда не говорил о той боли, которую тебе пришлось вынести, а больше уделял внимания моей.

– И какое же у тебя было задание?

– Ты значился русским агентом американского происхождения и, работая в горах американским проводником, собирал информацию о китайцах. Тебя готовили в Северной Африке и Париже, и предполагалось, что ты ездишь в Россию через Одессу и Владивосток. Ты только что выполнил задание в Непале, в результате которого ухудшились отношения между США и Китаем, и хладнокровно убил там трех американцев.

– Трех? Я убил только Стила.

– По сценарию ты убил еще Алекса и того, другого американца – как его звали?

– Элиот.

– Да. И если тебя схватит ЦРУ или Интерпол, то звучать это будет так. Будто ты убил этих трех и несколько непальцев. И ты будешь убит при попытке к бегству.

– Дальше.

– Я должна была познакомиться с тобой в самолете и увлечь тебя, если получится, и удерживать возле себя в Греции, если не там, то в Париже или Нью-Йорке.

– Зачем?

– Чтобы напасть на след твоего напарника. Я должна была попытаться узнать у тебя его местонахождение, оставаться возле тебя, разузнать, собирался ли ты с ним встретиться. Рауль также дал мне ознакомиться с досье Пола, известного своими антиамериканскими настроениями и, предположительно, совершавшего диверсии на американских базах в Европе.

– Ему бы это понравилось. Он, как и Алекс, был во Вьетнаме. У них обоих было много причин недолюбливать Штаты.

Коэн накрыл ее руку своей ладонью.

– Мне нужно знать, кто эти люди.

– Я помогу тебе, чем смогу. Но это против моего желания.

– Почему?

– Я знаю, к чему это нас приведет. К смерти. И никакой пользы от этого не будет.

– Я хочу расквитаться с ними за Алекса. И за Марию, и за Ким, и за Фу Дордже, и за его жену, дочь, сына, за...

– Кто этот Фу или как ты его назвал?

– Шерпа, чей брат был убит твоими дружками на тропе Кали Гандаки. И чья вина была лишь в том, что он узнал об этом. Тебе бы стоило посмотреть на его детей, лежавших под трупом их матери с перерезанным горлом, с плававшими в лужах их крови мухами...

– Не мучай меня.

– Эти инструкции – ехать в Калькутту, Найроби и т.д. От кого они исходили?

– Я числилась, почти символически, в одном из корпунктов в Брюсселе. Я уверена, что они вряд ли догадывались о том, что я делала там на самом деле, хотя их, наверное, удивлял мой график работы. Я упорно и много работала над своей ролью. И никогда не встречалась с тем, кто мне звонил.

– Звонил тебе?