Огонь Прометея

— Я все время это делаю. Но до монастыря слишком далеко. Ответа нет. И дело даже не в этом, я вообще ничего не чувствую. Обычно при попытке установить связь я ощущаю, как силовое поле моего креста входит в контакт с эфиром. Там всегда есть напряжения самых разнообразных полей, но сейчас там совершенно пусто. Такое затишье в эфире возможно только перед сильной магнитной бурей. А здесь, на севере, это означает, что связь не удастся установить, пока эта буря не закончится.

— Выходит, ожидаемые мной неприятные подарки судьбы начали сыпаться, будто из рога изобилия. Вскоре придется стрелять, мы сближаемся слишком быстро, и отворачивать в сторону бесполезно. Уйдя под ветер, мы полностью потеряем скорость.

— Сколько их? — спросил Альтер, не отрывая взгляд от беспорядочно вращавшейся стрелки компаса.

— Пока восемь. Но вполне может статься, что это всего лишь передовой отряд.

— У них больше нет глайдеров. Они бросили в погоню за нами все, что имели.

— Этого вполне достаточно, все будет зависеть от того, какое у них оружие.

— Можешь не беспокоиться, оно окажется значительно лучше нашего! — мрачно пообещал Годвин и оказался прав. Они убедились в этом, когда дистанция между ними и преследователями сократилась до пятисот метров. Раздались первые выстрелы, и пули с отвратительным визгом стали вздымать фонтанчики снега на ледяных торосах, по обеим сторонам несущегося в лоб стрелкам катамарана.

— Может, лучше отвернуть? — спросил Годвин.

— Не имеет смысла, мы потеряем попутный ветер, они сразу же нас догонят и начнут обстреливать сзади.

— Да, это намного хуже, — согласился Годвин, — сейчас на нашей стороне единственное преимущество — большая скорость, они не успевают как следует прицелиться.

— Почему ты не стреляешь? — спросил Танаев Годвина, помогая Альтеру сменить галс, для чего ему потребовалось, распластавшись на палубе, перебраться на противоположный борт и перебросить упрямый косой парус на сорок градусов влево. Катамаран резко изменил направление, и очередной залп искрошил лед далеко в стороне от их ледового суденышка.

— Их карабины заряжены пулями, эти заряды намного дальнобойнее наших!

— А кто тебе мешает использовать такие же? Мы с Альтером набирали по полному комплекту к каждому карабину.

— Знаю. Но картечь для близкого боя намного эффективнее. Сейчас у них преимущество в количестве стволов, которое они используют на всю катушку. Но как только мы сблизимся, картечь сведет это преимущество на нет!

— Вы собираетесь убить этих людей? — осведомился Альтер, с трудом удерживавший рулевую лыжу в заданном Танаевым направлении.

— Почему бы и нет? Ведь именно это они пытаются проделать с нами!

— Может, мне использовать крест, чтобы избежать кровопролития?

— И надолго его хватит, при таком количестве целей? Береги свой заряд на самый крайний случай и не используй его без моей команды!

Они продолжали мчаться в облаке снежной пыли, в какой-то мере прикрывавшей их от прицельного огня. И в лоб им на полной скорости летели восемь глайдеров. Вскоре их противники поняли свою ошибку — на таких скоростях вести прицельный огонь не удавалось. Однако операцией руководил опытный офицер.

Танаев понял это после того, как развернувшиеся цепочкой у них на пути глайдеры все разом сбросили паруса и завалились набок, замерли на месте.

Их команды, не теряя ни секунды, укрылись за корпусами своих судов и залегли в снегу, собираясь открыть убийственный перекрестный огонь. Даже неопытной стрелок из позиции «лежа с упором» почти наверняка поразит цель.

Но их маневр несколько запоздал. Теперь их разделяло не больше сорока метров, и карабин Годвина сразу же показал, на что способна картечь с такого близкого расстояния.

Первым же выстрелом он вдребезги разнес хрупкий фанерный корпус ближайшего суденышка и вывел из строя двух его стрелков.

Годвин непрерывно продолжал вести свой смертоносный огонь в автоматическом режиме, и каждый его выстрел находил цель. Опоздай он хоть на несколько секунд — с ними было бы покончено. Но Годвин был опытным бойцом и точно рассчитал время.

Настало мгновение, когда их катамаран поравнялся с неподвижными глайдерами противников и, не снижая скорости, пронесся мимо.

На секунду перед глазами Танаева, одной рукой управлявшего парусом, а другой сжимавшего изрыгающий огонь карабин, мелькнуло искаженное ужасом и болью лицо одного из их противников. Он видел, как картечь его карабина разорвала тому грудь.

Наступил самый опасный момент, когда они, проскочив мимо своих противников, уже не могли вести огонь с близкого расстояния, к тому же заряды в магазинах их карабинов закончились, — оружие требовало перезарядки, и стрельба с их стороны вообще прекратилась.

Для тех из противников, кто находился достаточно далеко от линии их прорыва и потому остался в живых, настал момент, когда они могли поквитаться за жизнь своих товарищей.

Уходивший на всех парусах катамаран представлял собой отличную мишень.

— Давай! — крикнул Танаев Альтеру, вырывая из его рук весло рулевой лыжи. — Покажи им, на что способен твой крест!