Огонь ради победы

Как же не помнить Иосифа Ивановича Хоруна! В 11-й кавдивизии, где мне пришлось осваивать азы командирской науки, он возглавлял 43-й Оренбургский кавалерийский полк. Старый рубака, прошедший многие фронты гражданской войны, а затем участник лихих рейдов против басмачей, Иосиф Иванович Хорун был для нас образцом кавалерийского командира, с равным успехом владевшего и саблей, и выездкой, и искусством руководства эскадронами на поле боя. Теперь же старый конник возглавляет 119-ю стрелковую дивизию.

Комкор познакомил меня с командиром 62-й стрелковой дивизии генерал-майором В. В. Ефремовым и командиром 51-й стрелковой дивизии полковником А. Я. Хвостовым.

— А это наш НШ, — комкор подвел меня к полковнику, сидевшему за столом, — Михаил Петрович Варюшин. Между прочим, академик.

В ту пору не так уж много офицеров имело академическое образование, и оно при знакомстве подчеркивалось. Впоследствии мне довелось не раз убеждаться в том, что М. П. Варюшин действительно обладал обширными военными знаниями и превосходно разбирался в специфике и возможностях артиллерийского оружия.

Войска 21-й армии готовились к боевым действиям. Тогда, в июле 1943 года, мы еще, естественно, не знали замыслов высшего военного командования относительно использования нашей армии. Эпицентр войны находился на Курской дуге, где 5 июля развернулось величайшее сражение. С неослабевающим вниманием следили мы за ходом этой битвы, справедливо полагая, что исход ее коренным образом изменит всю обстановку на советско-германском фронте.

Не сомневались мы и в том, что совсем скоро прервется затишье на нашем участке фронта. Во всяком случае, командующий 21-й армией генерал-лейтенант Н. И. Крылов не позволял нам особенно засиживаться в штабных избах. Он частенько наведывался в наш корпус, бывало и без предупреждения, дотошно вникал в дела и требовал упорнее вести подготовку к боевым действиям. Штаб корпуса, возглавляемый настойчивым и расчетливым Михаилом Петровичем Варюшиным, составил довольно плотный план боевой учебы соединений и частей. По жесткому графику проводились показные занятия, сборы командиров, учения и тренировки. Особое внимание уделялось отработке взаимодействия частей на поле боя, тактике использования артиллерии в наступлении.

Как уже говорилось, штатной артиллерии корпусного управления пока не было, и потому все мое внимание сосредоточивалось на подготовке артиллеристов дивизионного и полкового звена. Читатель уже знает, какое обширное артиллерийское хозяйство имеет стрелковая дивизия, а в корпусе их три. Словом, нашему корпусному штабу артиллерии хлопот хватало с избытком.

Штаб возглавлял энергичный подполковник А. М. Баскаков. Почти весь июль мы с ним провели в разъездах по артиллерийским частям и подразделениям. Нередко ездил я и с командиром корпуса генерал-майором А. М. Ильиным. Путь наш в дивизии обычно лежал через Угру. И каждый раз, проезжая по мосту и поглядывая с машины в реку, я невольно вспоминал события почти двухлетней давности, тяжелую переправу в октябре 1941 года. Александр Михайлович Ильин, с которым мы в этих поездках как-то сблизились, видимо, заметил, что меняется мое настроение при переезде через Угру. Однажды он, потрогав пальцем жесткую щеточку своих темных усов, сказал:

— Вижу, запали вам в память эти места. Ну, расскажите, как все это было.

— Да, не такой помнится мне Угра, Александр Михайлович, — ответил я. — Сейчас она веселая, светлая, и едем мы на «виллисе» по мосту. А тогда — ознобная стужа, река вздулась, свинцом отдает. И никаких тебе мостов…

Недолог путь от Юхнова до Большой Еленки, и обо всем, что испытали мы осенью сорок первого, не расскажешь.

В памятное утро начала фашистского генерального наступления на Москву — 2 октября 1941 года — начарт Западного фронта генерал-майор И. П. Камера взял меня с собой на передовую. Предполагалось, что к вечеру мы вернемся на командный пункт в Касню. Но возвратиться туда мне не довелось ни вечером того дня, ни на следующие сутки…

Три дня пробыл в полосе 19-й армии. В стык между нею и 30-й армией враг наносил особенно мощный удар. Без сна и отдыха метался я от одной позиции к другой, выполняя задания начарта по максимальному использованию артиллерии для задержки наседавших вражеских колонн. И самый малый успех в те дни приносил огромную радость. Помнится, 101-я танковая дивизия полковника Г. М. Михайлова придержала противника в районе Холм-Жирковского. Стремясь усилить контрудар танкистов, И. П. Камера приказал мне вывести туда «катюши» 10-го гвардейского минометного полка. Повел колонну к переднему краю. Линия фронта оказалась нечеткой. «Катюши» по тому времени были весьма секретным оружием.

Пришлось поволноваться, опасаясь, что враг захватит боевую новинку. Но все обошлось. А удар реактивных минометов нанес немалый урон фашистам, заметно облегчил положение 101-й танковой дивизии.

И тем не менее наши войска вынуждены были отходить. В небе господствовал враг. Фашистские летчики порой так низко проносились над дорогой, будто хотели раздавить нас колесами.