Огонь ради победы

Трудно передать словами чувство, которое я испытывал, участвуя в боях за освобождение Смоленщины. Ведь шли мы по той самой земле, на которой два года назад довелось испытать всю горечь отступления. Навсегда останутся в памяти встречи тех дней с жителями сел и городов. Слезы радости видели наши солдаты на лицах женщин и детей, вышедших из подвалов, землянок, лесов. Бойцов на каждом шагу обнимали, целовали, наперебой зазывали к себе. Люди, перенесшие ужасы оккупации, благодарили воинов за вызволение из неволи.

Сколько злодеяний совершили фашисты! Мне довелось побывать в полностью разоренных деревнях Энгельгардовке, Разуваевке и Ляхово. Здесь было расстреляно большинство жителей, не исключая малолетних. Мы составили акт о чудовищном преступлении фашистов, которые собрали 70 жителей из деревень Корявки, Корыстино и Медведево, заставили их вырыть глубокую яму, а затем всех сбросили туда и закопали живыми. Кровь стыла в жилах от увиденного и услышанного, ненависть к фашизму жгла сердца бойцов.

225 километров прошел с боями по Смоленщине наш 61-й стрелковый корпус. За семь тяжких недель заметно поредели под вражеским огнем роты и батареи. Меньше стало орудий и машин, очень трудно было с боеприпасами. Но войскам Калининского и Западного фронтов предстояло провести ряд частных операций, чтобы не позволить противнику перебросить силы на южное направление, где решалась главная задача кампании. Вступив на белорусскую землю, наши дивизии встретили еще более упорное сопротивление фашистских войск: они закрепились на заранее подготовленном рубеже по западному берегу реки Мерея. Речка эта невелика, но шедшие двое суток сильные дожди сделали ее серьезной водной преградой. Разбухли грунтовые дороги. С огромными трудностями мы подтягивали отставшую от пехоты артиллерию.

Только к вечеру 2 октября на огневые позиции сумели стать по два дивизиона из артполков 62-й и 95-й стрелковых дивизий. А в 157-й дивизии, сменившей в нашем корпусе 51-ю, в готовности на огневой позиции находился всего один артдивизион.

Хорошо, что мы сумели заранее вывести на исходный рубеж полковые органы разведки. Заняв наблюдательные пункты, разведчики сразу же произвели топографическую привязку позиций своих подразделений, составили весьма точное представление о системе неприятельской обороны.

8 октября после короткой артподготовки наши стрелковые батальоны атаковали противника в узкой полосе между деревней Ползухи и местечком Ленино, но лишь передовым батальонам 62-й дивизии удалось продвинуться вперед. К 16 часам они овладели местечком Ленино. Время хорошо запомнилось потому, что в этот час позвонил подполковник С. И. Лаврентьев, возглавлявший артиллерию 62-й дивизии. Очень пунктуальный офицер, он всегда докладывал об итогах боя сразу же после его окончания.

— Поставил пушки на прямую наводку, — сообщил Лаврентьев. — Били довольно точно. Сержант Антонов из сто двадцать шестого дивизиона выдвинул свою пушку на открытую позицию и первыми же выстрелами вывел из строя немецкое орудие, которое тоже вело огонь прямой наводкой по нашей наступающей пехоте. Приходится драться ствол в ствол! Как там с калибром посолиднее?

Увы, приходилось довольствоваться полковой артиллерией и отчасти дивизионной. Только 8 октября корпус получил на усиление 468-й артиллерийский полк РГК. В его составе было всего семь тяжелых орудий. Правда, в тот же день прибыли и отставшие из-за нехватки горючего пять орудий 57-го артполка, и наш штаб занялся было расчетами на их участие в подавлении вражеских батарей. Но в ночь на 9 октября командарм приказал нашему корпусу передать свои позиции частям 33-й армии и перейти севернее для прорыва обороны противника на участке Азарово, Сукино.

По действующим тогда правилам артиллерия была обязана прикрывать передачу позиций своей пехоты другим частям. Поэтому наши артполки еще двое суток оставались на старых огневых позициях. В те дни мне и довелось впервые увидеть наших новых товарищей по оружию — солдат и офицеров 1-й польской пехотной дивизии имени Тадеуша Костюшко: она ведь действовала в полосе 33-й армии. В штабе армии я встречал командира польской дивизии полковника Зигмунда Берлинга, беседовал с польскими офицерами. Какой подъем переживали они, как страстно желали сразиться с фашистами!

Не забуду, как увидел однажды шедший в маршевой колонне польский артдивизион. Новенькие орудия и автомашины, отлично обмундированные солдаты и офицеры! На обочине дороги стоял капитан. Завидев меня, отдал честь. От души похвалив его колонну, я сказал:

— Скоро вместе будем командовать «Огонь!».

— Да, да, огня, огня по фашистам! Дзенкую, бардзо дзенкую людям советским за все!

Офицер выражал всеобщее настроение своих товарищей, которые были благодарны нашему народу за помощь оружием и обучение польской дивизии, за саму возможность активно сражаться против фашизма.