Огонь сильнее мрака [СИ]

Министерство обороны Энландрии помещалось в огромном круглом здании посреди Дуббинга. От земли до самой крыши тянулись стволы массивных колонн, ничего наверху не подпиравших, и казалось, что это — гигантские пушки, нацеленные в небо на случай нападения вероятного противника. Впрочем, не исключено, что так оно и было. Министерство считалось учреждением предельно секретным, работали там и с новейшим оружием, и с древним, оставшимся со времен богов. Стены, облицованные мрачным серым гранитом, были сплошными, без единого окна — дабы пресечь в корне саму мысль о подглядывании, подслушивании и прочем шпионаже. Внутрь здания вел единственный вход с набережной Линни. Стальные двери толщиной в ладонь открывались на удивление быстро и бесшумно — в этом Джон убедился, когда Мэллори вывалился из экипажа и позвонил, глядя в стеклянный глазок слева от входа. Створки дверей разъехались, пропустили канцлера с сыщиком и сомкнулись за спинами вошедших, не издав ни звука. Джон и Мэллори очутились в крошечном тамбуре, где стояли навытяжку два вооруженных боевыми жезлами охранника. Позади них были еще одни двери, точно такие же, как снаружи. Мэллори что-то сказал охранникам, те глянули на Джона и один кивнул, а другой нажал за спиной незаметную кнопку. Вновь разошлись створки, и Джон оказался в самом секретном ведомстве Островной республики.

Мэллори, переваливаясь на толстых ногах, повел Джона по нескончаемым полутемным коридорам. Порой он останавливался, чтобы перекинуться словом со встречными. Те косились на Репейника, разговаривали вполголоса, помахивали зажатыми в руках бумагами. Мэллори выслушивал, повелительно отвечал, делал короткий жест толстой ладонью, и путь по лабиринту коридоров продолжался. Изнутри Министерство походило на самую обычную бюрократическую контору: выкрашенные в зеленый цвет стены, корявый древний паркет на полу, запах лежалой бумаги из-за дверей кабинетов, бережливо прикрученные, вполсилы тлеющие газовые рожки под потолком. Туда-сюда сновали деловитые клерки, упакованные в чёрные одинаковые костюмы. Пройдя очередным тоскливо-зеленым коридором, Мэллори свернул на лестничную площадку и вызвал лифт. Огромная кабина понесла их вниз, да так резво, что пол ушел из-под ног, и засосало под ложечкой. Секунд через десять с рокочущим скрежетом лифт остановился. Они вышли.

Здесь было светло и просторно. Яркий газовый свет заливал большую полукруглую комнату с множеством дверей, на которых вместо ручек красовались массивные вентили. Посреди комнаты за конторкой сидел крошечный старичок с пёрышком седых волос на темени. При виде Мэллори он вскочил и вытянулся по струнке. Канцлер небрежно кивнул ему и сказал:

— Мы в четвертый зал, Гудлав.

— Как изволите, — сладко заулыбался старичок, не решаясь опуститься на место. Мэллори прошествовал к одной из дверей, налег на вентиль, с натугой повернул. Раздалось тихое шипение, металлическая плита подалась внутрь и в сторону.

— А теперь — ключи, — пропыхтел канцлер. — Запасные принес…

И двумя пальцами выловил из кармана связку диковинных черных цилиндриков. Они туго звякали, ударяясь друг о друга, на гладких блестящих боках посверкивали крохотные искры. Мэллори стал по очереди вкладывать ключи в незаметное отверстие под вентилем, надавливал, утапливая до отказа. Вдруг что-то звонко щелкнуло, и дверь исчезла. Джон отступил на шаг от неожиданности. Перед ним зиял узкий темный ход, из которого дул странно пахнувший сквозняк.

— Прошу, — сказал Мэллори и протиснулся в открывшийся коридор. Джон последовал за ним. Огромным туловом канцлер загораживал весь проход, тяжелое дыхание эхом отражалось от стен — звук был, как в бочке. Потом коридор закончился, Мэллори посторонился, освобождая Джону путь. Джон шагнул вперед и на мгновение застыл.

Далеко впереди тянулись ряды высоченных, до потолка шкафов со множеством нумерованных ящиков. Больше всего это место походило на камеру хранения большого вокзала — очень большого. Сверху лился слабый, тусклый свет: неясно было, откуда он здесь, под землёй, и его было слишком мало, чтобы рассеять темноту огромного хранилища. Мэллори побрёл вперед, трогая ящики, и Джон шёл следом, глядя по сторонам. Он видел много странного. Странным был ящик номер восемнадцать: серая краска на дверце съёжилась и почернела, обнажив пятнами ржавое железо, словно изнутри бушевал огонь. Дверцы соседних шкафов при этом выглядели нормально. Странным казался и номер сорок четвертый, покрытый тонкой слюдяной пленкой инея. Ящик сто пятнадцать был разъеден какой-то страшной кислотой, металл превратился в ажурное кружево, точно палый осенний лист. Двести девяностый тускло сверкал в полутьме, и, когда Джон приблизился, то увидел собственное искаженное отражение в зеркальной поверхности дверцы. Но больше всего Джону запомнился номер триста сорок четвертый, из которого доносилось тихое женское пение, замолкшее, когда Мэллори, не глядя, постучал по ящику пальцем.