Огонь снежного самбара

– Ты не держишь свой запах, – с яростью вдруг прорычал он, отодвигаясь, давая девушке возможность подняться.

Лиана очнулась от его слов и попробовала успокоиться, чтобы не попасть в беду. Запах. Нужно убрать запах. Она попыталась сконцентрироваться, но ей было так мерзко за то, что произошло, и совсем ничего не получалось. Девушка возненавидела себя в эту секунду, не понимая, как могла так реагировать на дикие желания оборотня. А еще больше ненавидела его…

– Лиана! – прорычал рядом мужчина, поторапливая, зная, что вехр приближается.

– Я ненавижу тебя. Ты чудовище и я, раз мне приятны твои мерзкие прикосновения, – отчаянно воскликнула девушка, дрожащими руками прикрывая грудь, злясь, что оборотень разорвал ткань.

В глазах мужчины промелькнула бешеная ярость. Он прищурился и в следующую секунду дернул на себя красавицу, несдержанно чеканя:

– Раз ты все поняла, тогда убери свой невыносимый запах, и пойдем дальше.

– Я не могу, – выдохнула она, чувствуя панику. – И я не хочу, чтобы ты ко мне притрагивался. Никогда!

Сияр смотрел ей в глаза, прекрасно слыша, как за вехром идет несколько воинов. Еще немного и они будут здесь. Он глянул на маленькое окошко, через которое пробралась Лиана, и гневно процедил:

– Я не притронусь к тебе.

– Ты лжец. Я не верю твоим словам! – решительно выдала Лиана ему в лицо.

– Даю слово.

– Ложь.

– Лиана, еще немного и Ниаран со своими людьми будет здесь. Мы не сможем уйти.

Она молчала, не в силах ничего сказать. Она не верила ему. Не могла, и это будило страх. Понимала, что нужно, но мысль, что самбар в любой момент может использовать, так и убить, не давала покоя.

Мужчина сильнее вбил девушку в свое тело и, прижавшись лбом к ее лбу, резко выдал:

– Поверь, я не хотел, и сама мысль прикоснуться к тебе – разрывает меня на части, но желание… оно жрет изнутри, источая яд, разрушая сознание, пока не подчинишься. Я… обещаю, что не притронусь к тебе. Даю слово самбара.

Лиана панически кивнула, именно сейчас чувствуя, что оборотень сказал правду. Закрыла глаза и расслабилась, представляя, как запах испаряется, полностью исчезая.

Выдохнув, в полной уверенности, что они спасены, она улыбнулась сама себе, как вдруг услышала шаги. Затаила дыхание, убеждая себя, что воины сейчас уйдут, но громкий удар в дверь не оставил сомнений.

Их нашли.

Лиана посмотрела на мужчину, чувствуя дрожь во всем теле. Сияр напряженно впился в одну точку, а потом резко дернул девушку к себе, прижимая спиной к груди, и закрыл рот ладонью, грозно выдавая ей в ухо:

– Ни слова! И держи запах.

Она смогла лишь кивнуть. Сердце стучало как сумасшедшее, но как только мужчина прижал к себе, начала успокаиваться, ощущая мощную силу хищника. Дикая аура давила на сознание, буквально окутывая, заставляя расслабиться и подчиниться. Она не понимала своего состояния, но знала, что нужно молчать. Главное – чтобы их не обнаружили в их укромном месте.

* * *

Раздался грохот, и дверь отлетела, громко ударяясь о деревянную стену. В воздухе повисли запах псины, невыносимая вонь тасхаров, отчего резало глаза, и аромат хлеба, шедший от деревенского работника, который недавно достал его из печи.

Седой старичок в латаной рубахе, серых шароварах прошел вперед и заплетающимся от волнения голосом проговорил:

– Я никого не впускал. Помилуйте. Здесь никого нет. Тут солома для хозяйства и подстилки. Мы…

Ниаран недовольно сморщил лоб и прошел вперед, посматривая на свои грязные сапоги. Он огляделся, втянул воздух, но ничего не почувствовал. Как такое может быть? Ведь он точно чувствовал запах девчонки. Решив, что нужно все проверить, он презрительно окинул своих солдат и приказал:

– Ищите.

Услышав приказ, тасхары мгновенно рассыпались в разные стороны, начиная раскидывать солому, оставляя куски грязи от сапог.

– Да что же это… – пробубнил старик, разводя руками, с содроганием наблюдая, как его труд безжалостно уничтожают. Мужчине с его больной спиной совсем тяжело было складывать стога, а ведь он столько труда вложил, чтобы солома была без признаков горелости, загнивания, затхлости, заплесневелости, пыльности и обледенений. И теперь солдаты безжалостно ходили по ней, кидая куски грязи. Это единственная работа, которую старику доверили, поэтому он старался, ведь в поле и на рудниках не было сил работать.

Но солома не так волновала, как запас провизии, который они с селянами прятали здесь, чтобы никто не увидел. Король лютовал, и помимо работы на полях для королевства, они еще платили налоги. А с чего отдавать, если солдаты все забирали? Они умирали от голода в дождливую осень, когда урожай гнил в воде, и лютой зимой, когда промерзала земля с озимой пшеницей.

Старик вновь посмотрел по сторонам и, отмечая солдата, подошедшего к лестнице, чтобы забраться наверх, задрожал и, захлебываясь слюной, пробормотал:

– Пожалуйста, тут никого нет. Все уложено. А вы же… сапогами…

– Замолчи, дед, – рявкнул Ниаран и, прищурившись, направился вперед, чувствуя запах гнилой картошки.

Он осмотрелся и спросил:

– Тут есть подвал с провизией?

Глаза старика забегали, и он дрожащим голосом проговорил:

– Да… там…