Огонь со мной

— Книги скорее всего на русском языке, я тебя потом этому языку научу, а насчет Ремиса… Милая, он еще маленький, не обижайся на него. Он тебя любит.

Мама накинула на меня плед и прижала к себе еще крепче.

Я глянула на Ремиса, да, он и впрямь еще маленький, но ведь он специально кинул в меня книгу, и любви в его поступке я что-то не заметила. Но говорить об этом маме я не стала.

Ремис же тем временем слушал папины истории завороженно, как и всегда, уютно расположившись на его коленях. Глаза Ремиса были широко распахнуты, рот немного приоткрыт, и, когда история переходила в нечто захватывающее, он кивал. В руках он держал печенье, а папа периодически подносил молоко к губам Ремиса, чтобы он не забывал запивать сладости.

— Мама, мы еще останемся тут?

Я немного отодвинулась от мамы и посмотрела в ее почему-то грустные глаза. Ее взгляд был устремлен на Ремиса.

— Мне этот дом нравится больше, чем предыдущие.

— Это не наш дом, малышка, — мама начала гладить меня по голове, и на ее лице появилась моя любимая улыбка, та, которая говорит, что мы тут задержимся на какое-то время, а еще, что она очень и очень любит меня и гордится мной. — Как бы я хотела, чтобы у нас был свой дом! Безопасный дом.

Последние слова мама произнесла очень тихо. Но я смогла их расслышать и была полностью с ней согласна. Я тоже хочу свой дом.

— Ты же больше не уйдешь?

Отсутствие дома и постоянные уходы мамы делали наше существование просто невыносимым.

— Кто-то же должен ходить… по магазинам, милая. — Мама мне улыбнулась еще нежнее и подмигнула. — Но скажи мне, вы с Ремисом не снимали цепочки, которые я подарила вам в прошлый раз?

Я передала стакан с молоком маме и освободившейся рукой потянулась за ворот кофты. Достав длинную цепочку со странным амулетом, я протянула ее маме.

— Нет, моя цепочка на мне. А почему я должна ее носить? Она не очень-то красивая.

— Просто пообещай, что не снимешь ее.

Мама поцеловала меня в лоб и спрятала цепочку с амулетом обратно, взяв меня за руку.

— Ремис хотел ее снять, но папа его отругал.

Брат иногда ведет себя так, словно желает кому-то насолить просто из вредности, чаще именно мне. Когда я сказала, что цепочку надо носить всегда, он нарочно решил ее снять. Но папа ему помешал.

— О! Но… хорошо, просто пообещай, что вы не будете их снимать.

— Ладно. Но Ремис…

— Алика, я серьезно. Проследи, чтобы Ремис ее не порвал или не снял.

— Почему я должна следить за Ремисом? Он…

— Он твой младший брат, — мама немного отодвинулась, и все следы улыбки исчезли с ее лица. — Малышка, когда меня нет, просто пообещай, что ты будешь о нем заботиться.

— Обещаю.

Я глубоко вздохнула. Следить за Ремисом — это худшее наказание. Но я старалась делать все, о чем бы меня ни попросила мама. Наверное, так я надеялась, что она сочтет меня достаточно взрослой и не будет покидать меня так надолго. Знаю, что она уходит не из-за меня, но так мамочка будет знать, что я уже взрослая, и когда-нибудь она обязательно возьмет меня с собой, а не оставит присматривать за глупым Ремисом.

— Иди ко мне, красавица. — Мама опять крепко прижала меня к себе и стала поправлять плед на моей спине.

— Мама, я…

— Что это? — Мама, вскрикнув, вскочила с дивана, и, когда я пришла в себя после испуга, смогла понять, что ее так встревожило.

— Ремис это нашел сегодня…

— Вы выходили из здания?

Мама уже стояла у дивана, а в руке сжимала полупрозрачный камень.

— Я нет, но Ремис…

— Что случилось? — Отец подлетел к нам так быстро, что Ремис от неожиданности упал.

— Ты обновлял… — мама чуть ли не перед носом папы трясла камнем, — пожалуйста, скажи, что ты обновил… сигнализацию!

Ремис остался сидеть на полу, а я начала сползать с дивана. Мама была так напугана, словно она держала в руках не просто камень, а хвост дракона, непонятно откуда взявшийся в этой комнате.

— Что? Откуда… — папа выхватил камень из рук мамы и на его лице отразился тот же ужас, что и на лице мамы.

— Мы должны…

Мама не успела закончить фразу, как где-то внизу раздался грохот, похожий на взрыв. А дальше все произошло так быстро, что я даже не успела спросить: а что случилось? Папа накинул на Ремиса свою рубашку и приказал застегнуть ее, я была все еще закутана в плед, и, хотя на улице было очень холодно, мама все же схватила нас с Ремисом за руки и повела к лестнице.

— Я их отвлеку, — крикнул папа. — Прячь детей!

— Не смей показывать…

— Я знаю!

Папа прокричал, что постарается отвлечь их и увести от здания. Я не понимала, кого он имел в виду. Убегая, он посмотрел на меня и Ремиса таким взглядом, которого я не видела никогда. В нем была и огромная любовь ко всем нам, и страх за нас. Подобных эмоций на лице папы не было, даже когда мама уходила на неделю.

На минуту мне показалось, что он куда-то уезжает, словно он, как и мама, хочет оставить нас на некоторое время. По маминым щекам текли слезы, и она одними губами произнесла: «Я люблю тебя».