Огонь Сталинграда

А второй выстрел немецкие изверги сделать уже не смогли. Солдаты лейтенанта Ракитина подобрались к гитлеровцам с тыла. А те были настолько увлечены уничтожением маленького гарнизона красноармейцев, что даже и не заметили собственную погибель, стремительно надвигавшуюся на них из клубов дыма и сполохов пожара.

Видимо, они вообще приняли броневики группы лейтенанта Ракитина за собственное подкрепление.

Сам «Flammpanzer» полыхнул гигантским факелом от нескольких попаданий советских бронебойщиков. Гитлеровские каратели живьем сгорели внутри, сполна ощутив напоследок то, на что обрекали своих жертв.

Гигантский погребальный костер хорошо подсветил фигуры немцев, к тому же они замешкались поначалу, ошеломленные внезапностью и натиском советских воинов. Второго шанса Виктор врагам уже не дал. Автоматные и пулеметные очереди, хлопки самозарядных винтовок, взрывы гранат, крики раненых и умирающих, забористый русский мат слились в сплошную какофонию боя.

Перестрелка стихла, как всегда, внезапно. Навалилась непроницаемо-ватная, обволакивающая тишина. Лишь вдалеке, в районе Мамаева кургана, слышались звуки боя.

– Собрать трофейное оружие, боеприпасы и снаряжение, – привычно распорядился лейтенант Ракитин, меняя опустевший магазин в пистолете-пулемете. – Возьмите пару офицеров, нужны «языки», остальных «фрицев» – в расход.

– Есть, командир.

Один из солдат подобрался ко входу в подвал, где засели спасенные внезапным «кавалерийским наскоком» броневиков Ракитина советские солдаты.

– Эй, братья-славяне! Выходите, мы всех «фрицев» уже порешили.

В ответ из темного проема двери полоснула автоматная очередь. Пограничник мотоманевренной группы проворно юркнул за камни, выставив на всякий случай дырчатый ствол ППС-42.

– В душу – мать!.. – выругался пограничник и добавил несколько еще более витиеватых эпитетов, которых не найдешь в обычных словарях «великого и могучего» русского языка. – Товарищ лейтенант, и за что нам такое спасибо?!

– Бывает… – Виктор улыбнулся. – Федоров, тебя не зацепило?

– Никак нет, товарищ командир.

– Сейчас разберемся… Эй, братва! Выходите! Стрелять не надо, я – лейтенант НКВД, командир особой группы.

– Пароль?! – донеслось из подвала.

В системе военных комендатур Сталинграда вместе со специальными знаками опознавания в документах были введены еще и словесные суточные пароли. Делалось это для того, чтобы запутать возможных диверсантов противника.

– Осетр! Отзыв?

– Белуга! – В проеме подвальной двери показалась фигура в грязной, закопченной гимнастерке. В руках он держал пистолет-пулемет Шпагина. – Но мы не можем покинуть позицию без приказа.

– Представьтесь, – потребовал Виктор.

– Лейтенант Смирнов, третья рота 245-го стрелкового батальона, – ответил офицер с ППШ.

– Звание лейтенанта Госбезопасности приравнивается к общевойсковому званию капитана Красной Армии. Поэтому под мою ответственность – приказываю покинуть место дислокации и отходить вместе с нами в район железнодорожного вокзала.

– Мне нужен письменный приказ, – заупрямился лейтенант Смирнов.

– Вот дурья башка – нашел время бюрократию разводить! – искренне возмутился Виктор. Но, в принципе, он вполне понимал логику этого офицера, ведь за оставление позиции без приказа однозначно – расстрел! – Ладно, давай бумажку и карандаш – напишу тебе приказ…

Виктор на крыле собственного броневика, подложив планшетку, нацарапал химическим карандашом нечто похожее на письменное распоряжение. Протянул листок упрямому лейтенанту.

– Может, тебе еще и печать поставить – прикладом по лбу?!

– Нет, и так сойдет, – на почти черном, закопченном лице собеседника сверкнула белозубая улыбка.

– Собирай людей и все свои манатки, етить твою налево!!! По машинам, бля!!! Бюрократ хренов!..

«Кому скажешь – не поверят! В разбомбленном Сталинграде, буквально под носом у наступающих немцев расписочки пишу», – подумал Ракитин.

* * *

Сталинград был разбомблен гитлеровской авиацией, но дух его защитников не был сломлен, как рассчитывали безжалостные оккупанты. Решимость сражаться до последнего патрона, до последней капли крови только окрепла. Многие сталинградцы в этот страшный день 23 августа 1942 года потеряли всех своих родных и близких. Выжившим в аду бомбардировки не оставалось ничего, кроме мести.

Но все же… Благодаря усилиям всего лишь крохотной песчинки в безжалостных и бездушных жерновах истории – благодаря лейтенанту Виктору Ракитину, «попаданцу», удалось существенно уменьшить и масштаб разрушений в городе, и количество погибших. Виктор, еще будучи студентом-историком, помнил, что от безжалостной бомбардировки всего за один августовский день погибло более сорока тысяч жителей Сталинграда. Было уничтожено примерно половина зданий, серьезно пострадали заводы и фабрики.