Огонь Сталинграда

Вскоре диверсанты уже были под нужным им домом. Двое бойцов поползли на разведку. Вернулись они примерно через четверть часа. За это время остальные пограничники распаковали свои вещмешки и достали обмотанные тряпками, чтоб не разбились, бутылки с зажигательной смесью и гранаты. Наряду с компактными пистолетами-пулеметами ППС-42 это оружие было особенно эффективно при штурме в стесненных условиях «зачистки» в жилых домах. Виктор, правда, посетовал, что не удалось достать хотя бы пару ранцевых огнеметов. Струя пламени по эффективности могла уступить только термобарическим зарядам, но до их изобретения в СССР оставалось еще более полувека.

Разведчики детально рассказали, что им удалось узнать. В двухэтажном здании сейчас квартировало около сотни гитлеровцев. В подвале за дощатой перегородкой была установлена рация – Виктор нахмурился, это было плохо. Немцы могли вызвать подкрепление. Что скрывалось за еще одной перегородкой, разведчики не разглядели. Но Ракитин весьма здраво предположил, что там спит командир. Какой-нибудь обер-лейтенант или фельдфебель. На первом этаже окна были заложены кирпичами и мешками с песком, за ними установлены пулеметы. На второй этаж пограничники не поднимались, но, вероятно, там тоже были устроены огневые точки или лежки снайперов.

– Атакуем! Первыми начинают стрелки с бесшумными револьверами-карабинами. Несколько человек на подстраховке. Яша, сможешь разобраться с рацией? – обратился лейтенант к связисту диверсионной группы.

– Если это стандартный армейский «Телефункен», то думаю, что смогу.

– Штурм!

* * *

Едва различимая тень в сером маскхалате неслышно скользнула позади зевающего немецкого часового. Два негромких хлопка раздались из пролома у дальней стены подвала. Часовой бесформенной мешковатой грудой стал оседать, но тут от стены отлепилась тень и подхватила тело, которое уже били предсмертные судороги. Диверсант подхватил винтовку часового, чтобы она ненароком не звякнула о камень.

Двое других пограничников проникли за дощатую перегородку, где стояла рация. За столом была видна склоненная голова в наушниках, надетых на серую пилотку. Выстрел в спину из бесшумного револьвера-карабина, и немецкий радист упал прямо в подставленные крепкие руки. Диверсанты аккуратно уложили мертвеца под стеночку. А его место занял Яша-радист, нахлобучив для маскировки серую немецкую пилотку. И наушники. Крови на радиоаппаратуре не было, тупоконечная пуля из «Нагана» засела в теле немца.

Здесь, в подвале, стояли дощатые нары и сколоченный из снарядных ящиков стол. На нем лежала стопка книг, несколько чистых листов, в гильзе от снаряда – несколько карандашей. На стенах – фашистские агитационные плакаты. В углу исходила жаром печка-«буржуйка», возле нее сложена небольшая поленница дров, а в чурбачок воткнут топор. Остальные солдаты Вермахта спали, укрывшись серыми армейскими одеялами.

Виктор вскинул пистолет-пулемет и дал длинную очередь по спящим гитлеровцам – им уже не суждено было проснуться! Пограничники присоединились к своему командиру и буквально искрошили длинными очередями оккупантов. Кто-то успел проснуться и очумело тянулся к стоящим в пирамиде винтовкам. Но злой свинец настигал и их.

Виктор краем глаза уловил шевеление за второй дощатой перегородкой и, не раздумывая, направил туда ствол пистолета-пулемета. Верный и надежный «Судаев» глухо «закашлялся» парой коротких очередей. Во все стороны полетели щепки, деревянную перегородку прошило навылет. Ракитин ринулся вперед и осторожно, выставив компактный автомат перед собой, заглянул за ширму. Там на кровати распростерся молодой человек с «Парабеллумом» в закостеневшей ладони. На стуле рядом с кроватью лежала портупея с пустой кобурой, а на спинке висел мундир с погонами обер-лейтенанта.

Самое главное, что скрытые глушителями звуки стрельбы хоть и были достаточно сильно слышны в просторном подвале, но за пределы помещения не вышли. Виктор вновь оказался прав – его уникальный «опыт попаданца» вновь не подвел.

Бойцы НКВД осторожно выбрались из подвала. Возле двух пулеметов перед заложенными мешками и обломками кирпичей окнами дежурило всего три немца – всех их расстреляли, как в тире.

Лишнего шума не возникло, но лейтенант Ракитин понимал – у них на все про все остаются считаные минуты. Лоб покрылся испариной нервного напряжения.

Часовых, маячивших снаружи, решили пока не «убирать», просто стрелки взяли их на прицел.

Виктор и еще пятеро пограничников поднялись по лестнице на второй этаж. Там горел карбидный фонарь на столике прямо возле перил, а на стуле, привалившись спиной к стене, дремал часовой. Лестничная клетка не имела окон, и поэтому свет фонаря не демаскировал немецкие позиции. Выстрел из бесшумного револьвера в упор, и сон врага стал вечным. А винтовка так и осталась стоять, прислоненная к стене.

Из проема двери выглянул немец, его глаза расширились, когда он в свете яркой карбидной лампы увидал страшных русских. Так он и умер со смешанным выражением удивления и ужаса на лице.

Дальше медлить было нельзя.