Огонь в его глазах (СИ)

Примерно через полчаса их разговора Анжелика почувствовала себя выжатой. Она и без того ощущала усталость после клуба, но теперь ей ничего не хотелось так, как закрыть дверь за своим мучителем и полежать немного с закрытыми глазами. Но вопросы у Лея все не кончались. Он методично задавал их и беспрестанно что-то уточнял, делая пометки в своем коммуникаторе и - теперь Анжелика это видела - тоже не выглядел свежим. Наверняка она не первая, кого он допрашивает за последние сутки. Под его глазами наметились темные круги, и, разговаривая с ней, он периодически протирал глаза кончиками пальцев. Но свое дело Лей Ситте знал: пока они беседовали, она вспомнила пять человек, хотя была уверена, что не помнит ни одного.

- Хотите кофе? - внезапно предложила она.

- Кофе? А... нет, спасибо. Мы скоро уже закончим, - сказал Лей и поднял на нее глаза: Но если вы сами хотите - сделайте себе.

- Спасибо, - с неожиданной язвительностью в голосе отреагировала Анжелика и встала. Стоило ей слегка потеплеть к этому парню, как он опять начал демонстрировать начальственные замашки. Словно она была под арестом, а не просто свидетелем.

- Пожалуйста, - ответил он. Его глаза слегка потемнели, и в голосе обозначилось что-то вроде... агрессии?

Стоя у кофе-машины спиной к нему, Анжелика мысленно выругала себя за излишнюю эмоциональность. Дразнить его было незачем. Он ведь запросто может и еще парочку допросов организовать ей и продержать ее в СБ много часов. Незачем так явно показывать ему свою неприязнь, тем более, что он пока ничего плохого ей не сделал. Ведь мог бы, например, вообще прервать заседание клуба, но не стал, просто дождавшись его окончания. Хоть и не без спектакля.

- Извините, - сказала она, вернувшись на диван с чашкой кофе. - Я просто немного устала.

- Я понимаю, - с неожиданно мягкой улыбкой ответил Ситте. - Еще буквально пара вопросов - и все. Сколько вы живете в мирах?

- Я здесь два года.

- А ваша подруга?

- Я... точно не знаю. Катра не очень близкая подруга, она просто пару раз приходила на лекции. Она тут тоже рядом живет, тоже ходит в это кафе, поэтому мы стали иногда обедать вместе. Но мне кажется, она давно здесь. Она гораздо больше знает о мирах, чем я, и точно ходит во второй. Не знаю, может, и дальше.

- Спасибо, Анжелика, это все.

Лей поднялся, сунул коммуникатор в карман и пошел к выходу. Анжелика поднялась, чтобы проводить его, но тут он обернулся и с любопытством посмотрел на нее:

- А почему вы считаете, что существование любви под вопросом?

Анжелика замерла. Этот вопрос прозвучал крайне неожиданно, и она даже немного смутилась. Но потом подняла подбородок:

- Это своего рода аксиома для меня. Не представляю, как это можно доказать или опровергнуть.

Она гордилась тем, как спокойно и отстраненно произнесла эту фразу, но недолго, потому что сразу затем Лею удалось смутить ее до красноты щек.

- Вам, Анжелика, не стоило бы бросать подобных фраз в лицо мужчинам, - ответил он. - Если, конечно, вы не хотите бросить вызов.

Каль. Миры Ксеара. Первый мир, редакция газеты «Политика сегодня».

Каль Ягиль сузил глаза и раздул ноздри, читая сообщение из СБ. Это был краткий, как выстрел, приказ немедленно явиться к Яльсикару на допрос по уголовному делу. Без указания, в качестве кого – свидетеля или обвиняемого. Его почти затрясло от злости.

Он ждал этого, но все равно впал почти в бешенство: неужели теперь так будет после каждой статьи? Неужели Ксеар санкционировал новый способ работы с прессой, который заключается в том, чтобы запугивать журналистов каждый раз, когда они пишут что-то «неправильное»?

Каль опустил локти на стол, вцепился пальцами в волосы, заставляя себя быстро думать. У него было мало времени. Яльсикар или его офицеры могли появиться в любую секунду и арестовать его – он должен успеть понять, как с ним говорить.

Сказать, что последняя его встреча с главой СБ оказалось неприятной, было бы явным преуменьшением. Бьякка давил, как бронетранспортер, и, как не неприятно было об этом вспоминать, добился цели. Где-то под ложечкой и еще внутри, возле желудка, поселился страх. Комковатый, колючий, острый – застрял и не вылезал. Миры – это же вся жизнь. Что там, наяву, у него осталось? Обычные люди, не имеющие понятия о своих возможностях, не умеющие их реализовать? Друзья, с которыми ничего общего? Адов мир, где жизнь до нелепости коротка и к тому же полна боли и неудобств? Несовершенное, неудобное тело…