Огонь в его поцелуе

Дракон-мужчина не обращает внимания на мою легкую колкость и запускает руки в мои волосы. Он пропускает сквозь них свои пальцы, и я замечаю, что они у него увенчаны жутко выглядящими когтями. Двойной оуу. Он поднимает прядь моих волос к своему носу и принюхивается, а затем издает низкое, грудное урчание.

— Надеюсь, это доброе урчание, а не бурчание от голода, — говорю я, сохраняя улыбку на лице. — Не забывай, меня и на один зубок не хватит.

Он, похоже, не проявляет на мои слова совершенно никакого внимания, просто наклоняется поближе.

— Приятель, понятие о личном пространстве не твой конек, да? — нервно спрашиваю я. Я принимаюсь опять отступать назад, но мне уже не хватает места, куда отступать. Еще пару футов, и я окажусь прижатой к стене. Однако, если все, чего он хочет, — это нюхать мои волосы… В моей жизни бывали передряги и похуже.

Дракон-мужчина снова берется нюхать мои волосы. Но вдруг он наклоняется и, уткнувшись лицом мне в шею, делает вдох поглубже.

От неожиданности сдавленно вскрикнув, я стараюсь изо всех сил не пошевелиться, потому что не хочу его разозлить.

— Ты просто знакомишься со мной поближе, верно? Ну конечно. Давай пока сойдемся на этом.

Разумеется, мгновение спустя эта идея летит ко всем чертям. Он принимается облизывать мою шею, долго и упорно, и я вздрагиваю. Язык у него такой же шероховатый, как наждачка, каким был, когда он зализывал мою рану. Не то, чтобы на неповрежденной коже ощущалось так уж отвратительно, на самом деле ужасно приятно.

В нем все ужасно, ужасно приятно, в том числе и твердый член, который, по-моему, упирается мне в бедро. Ну да. Я не святоша. Догадываюсь я, к чему все это обнюхивание ведет. Клаудия говорила, что ее дракон хотел заиметь себе пару. Думаю, этот тоже.

И я не знаю, что теперь делать. В прошлом я продалась Тейту ради денег и помощи в выживании, но только потому, что я была в отчаянии, и лишь одному человеку. Я ненавидела себя каждый раз, когда это делала. Даже не знаю, как отнестись к тому, чтоб продать себя дракону.

Да ладно. Знаю я, что чувствую. Мне безумно страшно.

Он продолжает нюхать мои волосы, ласкать мою кожу, как правило, вторгаясь в мое личное пространство. Стать объектом такой интенсивной сосредоточенности смущает, особенно если учесть, что он совершенно голый. Ума не приложу, что делать; уж конечно, не хочу его взбесить, поскольку он может обернуться в огнедышащего дракона. Но я опасаюсь, что все эти прикосновения ко мне очень скоро примут нежелательное направление, если я ничего не скажу.

Я осторожно его отталкиваю, сохраняя на лице дежурную дружелюбную улыбку.

— Спасибо тебе за воду. С твоей стороны это было очень мило. — А когда это не вызывает никакой ответной реакции, я отдаляюсь от него еще на один шаг. — Итак, ты говоришь по-английски?

Он поднимает свою голову, изучающе смотрит на меня, а потом уходит. Я потираю руки, с облегчением глядя, как он удаляется. Мы были уже на волоске, чтобы теперь взять и просто успокоится, к тому же он чересчур непредсказуем. Вот бы он что-нибудь сказал. Все, что угодно. Это сразу сняло бы хоть немного непонятности и неопределенности, однако он хранит полное молчание.

На моих глазах дракон-мужчина подходит к большой кастрюле и засовывает в нее руку. Зачерпнув полную ладонь сгустившегося рагу, он поворачивается и предлагая его мне.

О господи. Фээ… Полагаю, мисок у нас нет. Я протягиваю свои руки.

Он не обращает на них внимание и, подойдя, поднимает руку к моему лицу. Понятно, что он не намерен передавать мне еду. Здорово. Наверное, драконы кормят своих пар из собственных рук? Или типа того? Я пытаюсь взять кусочек мяса, но когда он, издав низкий, грудной рык, снова подталкивает руку к моему лицу, я решаю, что это не стоит того, чтобы рискнуть шкурой, и наклоняюсь к ней.

Пожалуй, это самая странная трапеза в моей жизни. Я осторожно откусываю один из больших кусков, но я умираю с голоду, а рагу безумно вкусное, даже несмотря на то, что оно уже остыло. Вскоре я забываю, что ем из руки незнакомца и держусь за его запястье, пока ем, с жадностью поглощая еду. После того, как она заканчивается, я по-прежнему голодна, и мне приходится изо всех сил сопротивляться желанию слизать жир с его пальцев.

Пока он наблюдает за мной, его глаза сверкают сияющим золотом. Закончив, я отступаю на шаг назад, и от смущения из-за того, что я только что вытворяла, у меня горят щеки. Это было очень… странно. Еще более странно то, что, предложи он мне еще одну горсть, я с радостью приняла бы и ее.

Но он этого не делает. Вместо этого он подается вперед, по направлению ко мне, и, прежде чем я осознаю, что он делает, он своими губами прижимается к моим.

Вернее, он своим лицом прижимается к моему. На поцелуй это вообще не похоже, даже отдаленно. В полном недоумении я стою, не двигаясь, тогда как он нижней частью своего лица трется о мое. Чем это он занимается?