Огонь в его поцелуе

Это… сложно. Вороны повсюду. Не только мои вороны, но и те от других драконов, которые потерялись в безумии. Бесконечный гул и жужжание этого места разрывают умы всех моих сородичей. Когда я протягиваю руку, я могу чувствовать другие умы — или то, что от них осталось. Мужчины борются со своим рассудком, и я практически могу ощутить ярость и жажду крови, пронизывающие их мысли. Когда мой разум соприкасается с разумом женщины, я не чувствую… вообще ничего. Они полностью потеряны. Я помню, когда наши умы были связаны паутиной тепла и товарищества. Теперь нет ничего, кроме постоянного потока замешательства и гнева, и это угрожает затянуть меня на дно. Вороны чувствуют победу и кружат все ближе, бормоча свою чушь.

Са-ча говорит, и ее маленькая ручка касается моего когтя. Даже при том, что я не знаю ее слов, этого достаточно. Я сосредотачиваюсь на ней, и вороны снова отступают, чтобы свить гнездо в голове другого дракона.

Я должен сосредоточиться на своей паре и отступить в наше гнездо, где я смогу обеспечить ее безопасность. Поэтому я сосредотачиваюсь на Кэйле, отпечатке его разума, и ищу его в море хаоса вокруг меня.

Разум Кэйла касается моего, как сфокусированный луч света, и я поражен ясностью его мыслей. Нет ни воронов, ни жужжания, ничего, что ждало бы, чтобы напасть на его мысли. Он чист от всякого безумия, и я ему завидую.

«Мой друг, — посылает он мне. — Твои мысли значительно улучшились».

«Это моя пара, — говорю я ему. — Она и есть причина».

«Значит, ты претендовал на человека?»

«Ещё нет. Пока достаточно того, что она рядом, но скоро я должен заявить на нее права». Я обхожу высокое здание, а затем сажусь на насест наверху. Ветер здесь дует высоко, запахи человеческого улья не так ужасны. Мысли Кэйла все еще достаточно далеко, чтобы держать его на безопасном расстоянии от моей пары. Не то, чтобы он забрал ее у меня, но собственнический самец, которым я являюсь, не может вынести мысли о том, что другой дракон приблизится, когда моя самка не имеет пары. «Я подлетел поближе, потому что мне нужен твой совет по поводу человеческих самок».

«Мой? Я заинтригован».

«Когда я прикасаюсь к своей Са-ча, ее запах — это запах страха. Я жду и не дождусь, когда она бросит мне вызов, примет боевую форму и нападет, чтобы я мог победить ее, но она этого не делает. Что я делаю не так? Как ты заставил свою женщину обратиться?

Мысли Кэйла забавляют. «Они не драконы, мой друг. Запомни это».

«Думаешь, я этого не знаю?» — Я оскорблен его заявлением. — «Я боюсь, что могу сломать ее в любой момент, если буду держать ее слишком грубо. Она мягкая, милая и хрупкая, моя Са-ча. Она совсем не похожа на женщину-дракона».

«Тогда ты должен перестать думать о ней как о драконе, Дах. Не думай, что она такая же, как мы. Я знаю свою Клаудию уже много дней и ночей, но мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что у нее нет боевой формы. Ни у одного человека ее нет».

«Нет боевой формы? — Эта мысль поражает меня. — Но… как они защищаются? Как они бросают вызов друг другу?» Несмотря на то, что я ошеломлен, услышав это, в этом есть смысл. Са-ча слаба и ранена. Она предпочитает быть на земле. Конечно, у нее нет боевой формы. Я так много думал о том, как происходит нормальное спаривание драконов, что забывал, что люди были другими. Я думаю о тех, кого я видел спаривающимися в человеческом улье. Таким образом, сигнал к вызову… это прижатие моего лица к ее? Это что, вызов?

«Люди вообще не хотят, чтобы им бросали вызов, мой друг», — мысли Кэйла прямые и сильные. — «Человеческих женщин нельзя завоевывать, если только ты не хочешь причинить ей вред».

«Никогда!»