Огонь в его поцелуе

Но что именно? Мое сознание загрязнено годами насилия и ярости, а стервятники не оставили места моим воспоминаниям. Я не могу пробраться к ним, не подстрекая своих мучителей. Только моя женщина помогает мне оставаться в здравом уме. В этом, должно быть, и есть ответ.

Может… может быть, люди мыслят иначе, чем драконы. Может, именно я тот, кто делает что-то неправильно.

«Вранье».

Щелкая зубами, я набрасываюсь на ворона, прежде чем он успевает сказать что-нибудь еще, и прогоняю его. Если намеки моей самки на заинтересованность выражаются как-то по-иному, я должен это узнать. Но… как? Я невольно задумываюсь о Кэйле и его человеческой самке, а ведь они успешно спарились и счастливы. У меня нет ни малейшей догадки, как распознать намек на попытку соблазнения самкой, которую я уже признал своей. Думаю, мне следует понаблюдать за другими людьми.

Мне следует вернуться в человеческий улей.

Я поднимаюсь на ноги и удовлетворенно взмахиваю крыльями. Ну, конечно. Это разумный выход. Там много человеческих самок. Я могу понаблюдать за ними и узнать, какие намеки на соблазнения они подают самцам. Как только я это узнаю, пойму, на что обращать внимание в своей самке. Я обращаюсь к ее разуму, пытаясь сообщить ей, куда я отправляюсь, однако ответа нет. Ее мысли для меня закрыты.

Но это ненадолго.

Как только я спарюсь с ней, она от меня уже ничего не сможет утаить. Это самая захватывающая мысль — завладеть телом моей самки так же, как и ее разумом. Вот это мне по душе.

«Оставишь ее одну? — от самой мысли об этом вороны взрываются бешеным хохотом. — Ты и вправду глупец. Да ее тут же похитит другой».

«Нет, оставь ее, — добавляет другой. — Оставь ее и подыщи в человеческом улье себе новую пару».

«Оставишь ее одну?», — хохочут они над этой идеей.

«Оставь ее!», — требуют они, коварно нашептывая мне в ухо.

Я просто разрываюсь на части. Я не могу овладеть ею такой, какая она сейчас, но если я не разберусь, как ведут себя люди, смогу ли я вообще когда-нибудь соединиться с ней? Но оставить ее — это не решением проблемы, не больше, чем все остальное. Она моя. Неважно, что я ее еще не утвердил. Она принадлежит мне и только мне. Я подумываю взять ее с собой в улей людей, однако у них плюющие огнем палки. Эти плюющие палки не могут повредить толстую шкуру драконов, но мой человек нежный и хрупкий, и из-за моей неуклюжести уже ранен. Я не стану подвергать ее еще большей опасности.

Тогда… что ж делать? Кто-то учует ее запах, и если меня здесь не будет, чтобы защищать ее, они похитят ее…

Учует ее запах…

Я пытаюсь думать сквозь непрекращающейся в моей голове гомон воронов. Мне нужно что-нибудь, чем замаскировать ее запах. Чтобы отделаться от драконов-самцов, сбить их с толку, чтобы они не поняли, что она здесь. Человеческий улей воняет отходами, но я не могу попасть туда и вернуться обратно настолько быстро, чтобы это отвечало моим защитным инстинктам.

Мне нужно что-то, что перебило бы ее сладкий запах. Что-то, что пахнет настолько жутко и едко, чего другие драконы станут избегать.

И мгновение спустя я точно знаю, что мне подойдет. Прыгнув на уступ, я вылетаю из этого странного клетко-подобного гнезда, которое я себе присвоил, и пикирую вниз, на землю. Там, на берегу ближайшего водоема, лежит полусгнивший труп какого-то зверя с рогами и копытами. Он находится там уже несколько дней, достаточно долго, чтобы начать разлагаться, и его облепили рои мух. Зловоние от него настолько сильное, что ветром разносится вдаль, поэтому я осторожно подхватываю его когтями и лечу обратно в мое гнездо.

Я чувствую чудесный запах моей самки еще до того, как оказываюсь там, и даже вони гниющего зверя, что в моих когтях, недостаточно, чтобы предотвратить подступающее к горлу рычание желания. Приближаясь к выступу, я вижу, что и она поднялась на ноги и подходит к нему. Увидев, что я возвращаюсь, она отшатывается назад, округленными от страха глазами.

Самка что-то говорит, прижимая руки к груди. Я не понимаю ни единого ее слова, но… она ведь понимает, что делаю я это, чтобы защитить ее? Я бросаю мертвую плоть на край уступа, чтобы ее зловоние разнеслось по ветру и скрыло ее легкий запах.

Испустив слабый крик, она закрывает ладонью нос и пятится в дальний конец комнаты. А сейчас я весьма доволен. Что ж, возможно, теперь она понимает, что я делаю. Я трублю ей сигнал подтверждения. Как же мне хочется схватить ее когтями и зарыться мордой в ​​ее волосы, но я не осмеливаюсь. Я должен отправиться в улье и понаблюдать за другими людьми, чтобы узнать, как обращаться со своим человеком. Каждое мгновение, которое я трачу впустую, — это очередная возможность другому самцу бросить мне вызов сразиться со мной за нее. Я пожираю свою драгоценную самку глазами, запоминая ее маленькую фигурку, а затем, скрепя сердцем, разворачиваюсь и взмываю обратно в небо.