Огонь в кольце

И без боевой тревоги после каждого выезда у курсового командира забот хватает: нужно проследить переэкипировку техники, успеть промыть, прочистить и повесить на просушку в сушильной башне грязные и мокрые рукава, заправить горючим и смазочным материалом машины. В общем, как можно быстрее подготовить все свое хозяйство к новым выездам. Нужно также проследить, чтобы курсанты привели в порядок свою спецодежду, передали мокрую на срочную просушку. Отдохнули в перерывах между вызовами. Да и самому отдохнуть не мешает: ноги, как свинцовые, с трудом передвигаются даже по ровным полам школьных помещений. А до смены в 9 утра еще очень далеко. Еще нет и 5 утра, но о том, чтобы прилечь на часок, не может быть и речи: надо поднять дневальных на уборку и отопление помещений, затопить водогрей. Проследить, чтобы не проспал кладовщик и выдал вовремя продукты повару на дневной рацион. На кухне уже весело трещит огонь в плите. Все правильно — завтрак к 7 часам должен быть на столе.

Привычку к строгому соблюдению установленных порядков Артамонов принес в школу из войск НКВД. Армейская служба приучила ко многому. Особенно остро воспитала чувство служебного долга, ответственности за поведение и поступки. Столкнувшись с нелегкой службой в пожарной охране, он с благодарностью вспоминал свое прежнее командование за то, что дали отличную физическую подготовку, закалили организм ежедневными тренировками, спортом. Занятия спортом Артамонов не оставлял и в школе. Теперь к двум значкам «Готов к труду и обороне» 1-й и 2-й степени, «Ворошиловского стрелка» добавился знак «Отличный пожарный».

Пройдя по служебным помещениям, Артамонов заглянул в дежурное. Вымотавшись за истекающие сутки, личный состав дежурной смены крепко спит. Вороты гимнастерок расстегнуты, пояса сняты. И все. Тревога может поднять их в любой момент, на сбор и выезд всего 45 секунд, поэтому ни сапоги, ни гимнастерки снимать не положено. А пока пусть ребята отдыхают. Надо спуститься в гараж, посмотреть, все ли подготовлено к смене караула. На смену заступает курсовой командир Тимофеев. Человек он придирчивый, при малейшем непорядке караул не примет.

В 6 утра заговорила вражеская артиллерия. Разрывы слышны где-то далеко, похоже, в северном районе города, за Невой. Такая далекая канонада курсантов не разбудит — молодой сон крепок. Пока есть время, надо и себя привести в порядок. Артамонов достал из тумбочки иголку, белые нитки и уселся пришивать на ворот гимнастерки чистый подворотничок. Тоже армейская привычка.

«Воздушная тревога, воздушная тревога», — прохрипел громкоговоритель.

Артамонов с досадой глянул на черный картонный диск. Придется вести курсантов в укрытие в грязном после вчерашней работы на пожарах подворотничке. Укрытие было условное — ни от бомбы, ни от снаряда никого оно не укрывало, но положено по тревоге — рассуждать не приходится. По дороге в укрытие, куда неохотно бежали курсанты, вспомнился старшина роты еще во время срочной службы. «Все суета сует, — говорил старшина, — но подворотничок у красноармейца должен быть белый».

Из широкой щели во дворе виден виновник воздушной тревоги. Одиночный фашистский самолет «Юнкерс-82», шел на очень большой высоте. Значит, летчик хорошо знаком с характером нашей зенитной артиллерии. В светлом майском утреннем небе самолет вспыхивал яркой точкой и удалялся в сторону солнца. Прицельное бомбометание он, конечно, не произведет, но ведь город огромный — куда не сбросит свой груз, везде могут быть разрушения и пожары, везде могут быть человеческие жертвы.

Отбой воздушной тревоги. Теперь нужно ребятам позавтракать, а там и смена.

Сигнал тревоги прозвучал в здании школы в 8 часов 02 минуты.

Выглядывая в окошечко, соединяющее гараж боевых машин с пунктом связи команды, дежурный диспетчер Наташа Антонова назвала адрес вызова:

— По району 7-й. Проспект 25 Октября, 174{14}. Смольнинский райсовет. Выезжать обоим насосам.

Одетый в брезентовый плащ, в каске, поправляя на плече ленту сумки противогаза, Артамонов следил, как одевается и садится в машины боевой расчет. Школа недаром славилась отличной боевой выучкой — задолго до положенных 45 секунд автомашины выехали на набережную Обводного канала и помчались по необычно пустынному Литовскому проспекту. Ни одной машины, ни одного пешехода. Резкий, тревожный сигнал «кукушки» не заставлял никого уступить дорогу спешившей на пожар боевой машине. Но шофер первой машины Василий Рогов не выключал ненужного сейчас сигнала. Сжав обеими руками руль, он тревожно прислушивался к громкому постукиванию метронома на улицах города. Значит, отбоя тревоги еще нет. Где-то впереди, на Разъезжей улице раздался оглушительный взрыв, стало ощутимо, как под колесами машины всколыхнулось дорожное полотно. Значит, в дополнение к обстрелу началась и бомбежка.