Огонь в колыбели

Такое подключение, конечно, нарушение и проекта, и Правил, безобразие и самоуправство; но в свое время это не только позволило выдержать сроки ввода газокомпрессорной, но и вытянуть РЭС из вечных прорывов, установить добрые отношения со всем районным начальством. А Резо, начальник газокомпрессорной, стал одним из постоянных участников «пятниц» и не раз за прошедшие полтора года выручал Хана с бензином и всякими железками…

— У меня готово, — подал голос Мирзоев, — включать?

— Что это у тебя за кино?

— Ты такого не видел. Никто еще не видел. Наверное, понравится… Компьютер нарисовал.

— Обрадовал! — возмутился Хан и даже встал. — Шабаш, мне чертежи за неделю во как надоели!

— Это совсем не чертежи. Образное представление… Я ввел в программу данные о границах песков в прошлые эпохи. Эти сведения собирают уже давно… Ну, и это все на компьютере обобщено и развернуто во времени. С учетом еще некоторых факторов… Получилась такая живая картина… В цвете.

— А я здесь причем? — спросил Хан.

Мирзоев ответил вопросом на вопрос:

— Ты по телевизору метеорологические монтажи видел?

— Не знаю, может, и видел. Напомни.

— Они составляют фильм из фотографий, сделанных с геостационарных спутников. Показывают движение циклонов, тайфуны…

— Да-да, — сказал Хан, припоминая…

…припоминая, как на экране телевизора раскручивалась бело-голубая спираль над Атлантикой, расталкивая кипящие облачные сгустки на Скандинавию, Прибалтику, Балканы… Айша еще цокала язычком и хлопала в ладоши: «Как юла!..»

— У меня только масштаб другой: секунда — тысячелетие.

— Ну-ну, — присвистнул Хан, быстро посчитав в уме, — начинаешь с миллиона лет до нашей эры?

— С трех миллионов, — бесстрастно бросил Мирзоев, — кое-где большие пробелы, нет данных, и я проскакивал эпохи. Но картина и без того ясная.

И повернул переключатель.

…Маленькое желтое пятнышко в центре материка затрепетало, стало распухать, разрастаться. Выпустило отростки, тонкие желтые струйки, и они поползли по межгорьям. Вот один отросток дополз до зеленой долины — и разбух, покрывая ее мертвенной желтизной.

Аппарат стрекотал, и этот ровный механический звук как-то по-особому подчеркивал мирные, неуклонные, целеустремленные движения желтого существа, расползавшегося по материку. Пересыхали, истончались и исчезали гибкие жилки рек, отступали горы, превращались в черно-коричневые острова в восково-желтом или бледно-коричневом пространстве, бледнели и все дальше на север и на запад отступали зеленые завитки лесов.

Щупальца становились длиннее, толще, перебивались зелеными пятнышками оазисов — и вдруг отпочковывались и разрастались далеко от основного тела, за синими подвижными блюдцами морей.

Аппарат стрекотал, и в промежутках между механическими кадрами возникали и сгорали города и царства, созидаемые на века своими неразличимо-мгновенными в этом масштабе времени владыками.

И во всех движениях, миграциях, приливах, размножениях и даже отступлениях желтого существа скрывались разум и смысл, отчетливые, но несовместимые с привычной логикой; единственное, с чем это перекликалось, — с алгоритмами абстрактных графо-математических игр.

Последний метр пленки пролетел через фильмовый канал. Мирзоев отключил проектор и зажег свет.

— Это что, серьезно? — после паузы спросил Хан.

— Данные строго объективны. Компьютер только развернул их во времени, ну и всякие мелочи… без искажений.

— Может, твой компьютер…? — ввернул оборот, непонятно почему прощаемый ему, как и вечное «тыканье», в этом церемонном крае.

— Я думаю, и прежде находились люди, которые прозревали, какую… даже не опасность, а безысходность таит совмещение на одной планете двух видов разумных существ. Но разве их принимали всерьез? Увы, нельзя прятаться от проблем. Они-то не исчезают. Наоборот…

— Да ты хоть соображаешь, что несешь? Пустыня разумна? Существо? Но она ведь амфорна…^{1} Сухой песок, подвластный всем ветрам… Да и как же — у нес ничего нет, она вся бесформенная… бесструктурная…

— А ты постарайся избавиться от гуманоидного шовинизма. Знаешь, сколько песчинок в одном Шаймергене? А комбинации их расположения? А возможности электрических связей — это же полупроводник, двуокись кремния? Она может быть на много порядков сложнее нас. И сильнее…

Хан, постепенно овладевая собой, насмешливо хмыкнул.

— Мы умеем управлять климатом? — спросил Мирзоев. И сам же ответил: — Нет. И землетрясениями тоже. А она, представь, умеет. Подвластна всем ветрам? Ой ли? Самумы, суховей — думаешь, это просто так? Ей необходимы… И возможно, не только для экспансии… Так же и землетрясения…

Хана передернуло:

— Слушай, не хочу забивать себе голову. На наш век земли еще хватит, и не только на наш. Будь проще, парень.

— Слепцы, — сказал Мирзоев глухо, — все вы слепцы… Не хотите смотреть дальше собственного носа… Вот так же все, кто погребен там, под песками, заботились только о своем сегодняшнем, а потом проклинали небо. И становились частью пустыни…

Мирзоев резко поднялся. Глаза его блестели, на висках вздулись жилы.