Огонь в ночи

– Вы меня извините, Анна Сергеевна, – прервал ее Воронин, – прямо не знаю, что на меня нашло. Вот бумаги ваши, возьмите, я все подписал. Извините еще раз.

Панкратьева опешила. Вот это фокус! Похоже, все-таки никакой психологией тут не пахнет. Налицо нормальное настоящее волшебное колдовство! Вслух она сказала:

– Да бросьте, чего вы извиняетесь, когда кругом правы!

Воронин посмотрел на нее недоверчиво.

– Да, да! Абсолютно правы, – продолжила Панкратьева, – не женское это дело работать, на совещаниях сидеть, трамваем рулить да шпалы укладывать. Женская работа, действительно, мужу щи варить да рубашки гладить. Вот только, знаете, не всем такие мужья достаются, как вы. Я имею в виду директоров заводов. Ну чтоб мяса для щей привез, детям конфет да жене гребешок красивый. А некоторым так и вообще никаких мужьев не хватило. Песню помните про статистику? А детей как-то подымать надо! Появлению детей статистика никак не мешает. Да чего греха таить, и самой иногда поесть необходимо. Небось про потребительскую корзину все знаете! Вот тут и приходится нам, дамочкам, идти в исконно ваши мужские поля и вырывать у вас изо рта кусок хлеба. Ну и попой при этом вертеть, чего уж там, или хвостом, как вы правильно отметили. Ведь если дамочка на работу в бушлате пойдет или ватнике, то все, хана. Никаких шансов у нее не будет какого-никакого мужа себе найти. Вы ж видали в телевизоре – у тех, кто шпалы укладывает, и то химическая завивка сделана. А как же? Как же иначе-то принца своей мечты встретить? Мне, слава богу, по роду своей профессии шпалы носить не приходится, повезло, так я вот в костюме хожу. Да губы крашу, да шпильки эти невозможные надеваю. Еле-еле на них шкандыбаю, вечером ноги прямо отваливаются, а я все равно надеваю…

Зачем, спрашивается? Вот вы думаете, чтобы документы у вас подписать? Да ни фига подобного! Я ж думаю, вдруг приеду в командировку, зайду в директорский кабинет, а там он – мужчина моей мечты сидит. Красив, богат, широк душой, а главное – холост. Не, мне без шпилек, помады и костюма никак нельзя. И бумаги тут совершенно ни при чем. Я вот вам сейчас при свидетелях торжественно пообещаю, что как только найду себе мужа достойного, так сразу же с работы уволюсь. Но наряжаться не перестану. Принца завлечь – это полдела, а удержать его подле себя и радовать ежедневно теми же щами – это целое дело. Я бы сказала, главное женское дело!

– Анна Сергеевна! Вот вы меня сейчас добиваете просто. Я ж переживаю, простите меня. Давайте с вами замиримся и коньяку выпьем, у меня припасен. – С этими словами сконфуженный Воронин полез куда-то под стол. Через секунду он оттуда вынырнул, сжимая в руках бутылку дорогущего французского коньяка.

– Так вот это же уже совсем другой разговор! – удовлетворенно резюмировала Панкратьева.

И пока Лидочка бегала за рюмками для всех присутствующих, пока резали лимон, вскрывали коробки с конфетами, в кабинете воцарилась дружеская и непринужденная атмосфера.

– Эх, гуляй, рванина, – заявил Воронин, – всем разрешаю курить! Только окна откройте. Анна Сергеевна, – обратился он к Панкратьевой, протянувшись к ней через стол с зажигалкой, – вы меня тоже поймите правильно. У меня есть свой взгляд на реконструкцию, и он радикально отличается от взглядов вашего Дубова. Я прекрасно понимаю, что вы с ним люди не простые, а блатные. Это меня и злит больше всего, я ж за дело болею.

– Знаете что, – ответила ему Панкратьева, – может, мы и блатные, только нам, блатным, насколько мне представляется, абсолютно без разницы, за исполнение какой программы реконструкции вашего завода мы будем получать деньги. Ведь вы же не сомневаетесь, что мы осилим любую программу. Или у вас свои блатные для этого дела припасены? Что-то не верится. Понимаете, у нас с вами нет конфликта интересов. Есть конфликт двух точек зрения на предмет. Так что давайте мы с вами конфликтовать не будем. Ведь у меня лично своего взгляда на эту вашу реконструкцию вовсе нет. Есть авторитет Дубова и есть ваш авторитет. Пусть компания, в конце концов, решит, каким путем пойти. Жираф ведь большой, как известно, и ему видней. Вы ведь наверняка уже все свои выкладки и расчеты туда отправили?

– Отправил, – с тяжелым вздохом ответил Воронин.

– И что?

– А ничего, утверждена программа реконструкции, предложенная вашим Дубовым. Вы ж этих бюрократов знаете. Им ничего менять не хочется. Особенно когда уже инвестиции под это дело выделены.

– Но вы же понимаете, что вины Дубова и тем более моей в этом деле нет никакой. Я, например, вам сочувствую. Очень. Я бы и сама иногда начальничку своему Дубову с удовольствием горло бы перегрызла, да общественное мнение и Уголовный кодекс мешают!

Воронин расхохотался:

– Но вам-то он чем насолил?