Огонь в океане

Я тогда не знал, что Иван Иваныч хотя сам и курил, но не терпел дымных, накуренных помещений, и был удивлен, почему ему так уж понравились мои, казалось бы, наивные слова.

— На «Малютке» служить будет труднее, чем раньше, — после некоторого раздумья заговорил Куприянов, тоном показывая, что официальная часть нашего знакомства закончена и началась неофициальная, дружеская. — Здесь вы командир. Опекать некому. Комдив в базе, а вы в море, на лодке. Мало того, на вас смотрит весь экипаж. Надо так знать дело, чтобы уметь помочь подчиненным в трудную минуту, правда?

— Так точно!

— А чтобы уметь помочь, специалисту-подводнику надо много учиться...

Комиссар говорил все то, что принято говорить в подобных случаях, но говорил искренне, от сердца, и поэтому обычные слова звучали не по-обычному, а проникновенно, подкупающе, доверительно.

— Победа рождается в упорном труде и учебе, — закончил Куприянов. — Я уверен, что ваш экипаж имеет все условия для того, чтобы в скором будущем выйти в ряды передовых кораблей дивизиона. А дивизион наш воюет, как вы, наверное, знаете, неплохо, — не без гордости произнес он. — Вы слышали о делах подводных лодок Сурова, Грешилова, Расто-чиля?

— О последнем походе Расточиля я почти ничего не знаю, — спохватился я. — Мельком слышал, что «Медуза» потопила транспорт и... потом оказалась в тяжелом положении.

— Этой аварией стоит поинтересоваться. Случай показательный.

Иван Иваныч рассказал о случае с подводной лодкой «Медуза», которая только два дня тому назад возвратилась из боевого похода. Боевое задание она выполнила блестяще — отправила на дно вражеский  транспорт, груженный войсками и боевой техникой. Торпеды взорвались у его борта так неожиданно и с такой силой, что о спасении не могло быть и речи. Началось сорокачасовое жестокое преследование подводной лодки катерами-охотниками. В конце концов удалось их обмануть и уйти от преследования. Оставалось благополучно возвратиться в базу, «унести победу домой», как говорили подводники. Для этого надо было выйти из противолодочного лабиринта врага, форсировать плотное минное заграждение и пройти через охраняемые районы моря. Идя на позицию, «Медуза» имела много касаний минрепов и даже подорвалась на одной из фашистских мин. К счастью, тогда обошлось без больших повреждений. Лодка уже находилась под водой более двух суток. Электроэнергия была на исходе, требовалась строжайшая экономия. Процент содержания углекислоты в воздухе достигал верхнего предела. Ощущалось кислородное голодание. Барометрическое давление было высокое, люди учащенно и с трудом дышали. Но все это не могло омрачить радость победы.

На большой глубине, прижимаясь к грунту, «Медуза» продвигалась на восток. Когда она подошла к внутренней кромке минного поля, наверху, над морем, вечерние сумерки сомкнулись, и стало совсем темно. Командир объявил готовность номер один и велел приступить к форсированию минного поля. Водворилась тишина, которую нарушали лишь отдаленное бульканье гребных винтов и щелканье аксиометров указателей механизмов. Важно было не упустить момента касания корпуса корабля о зловещие минрепы, верхние концы которых были увенчаны смертоносными черными минами. От своевременного их обнаружения теперь зависела судьба всего экипажа, всей лодки.

Шли напряженные секунды, минуты, десятки минут. Штурман отсчитывал каждый кабельтов, доли мили, почти ползком пройденные кораблем. Прошло сорок минут. «Медуза» почти миновала опасную зону. Первоначальная нервная напряженность начала смягчаться. Сорок вторая минута... Подводная лодка  проходила последний кабельтов минного заграждения. И вот послышался скрежет минрепа.

«Медуза» приступила к уклонению от нависшей опасности. Но минреп не отрывался от корпуса лодки. Он упорно проползал вдоль правого борта. Пройдя последовательно все носовые отсеки, скрежет дошел до района центрального поста и на какое-то мгновение умолк. Потом раздался оглушительный взрыв, и в тот же миг все погрузилось в кромешную темноту.

Люди, отброшенные взрывом, лежали на палубе вперемежку с сорванными с фундаментов механизмами, оружием, инструментом. «Медуза» с быстро растущим дифферентом на нос падала вниз на грунт.

Подводники при тусклом свете аварийного освещения кинулись к боевым механизмам, пытаясь вновь овладеть управлением. Однако корабль не слушался людей и продолжал быстро погружаться. Через несколько минут «Медуза» самопроизвольно легла на дно моря почти в самом конце вражеского минного заграждения.

Из отсеков хором докладывали о повреждениях. Машинный отсёк оказался пробитым насквозь, внутрь корпуса поступала забортная вода; вышли из строя все рули; заклинила правая линия вала. Стало ясно, что корабль нуждается в срочном и основательном ремонте. Командир послал аварийную партию в машинный отсек.