Огонь в океане

Но изучения механизмов и устройств лодки слишком мало для командира корабля. Надо было хорошо узнать людей, воспитывать их. А эта задача решается лишь путем повседневного и постоянного общения с подчиненными. По документам и бумагам этой цели достичь нельзя. Грешилов долго без устали работал со своим коллективом, и ему удалось добиться успеха. К началу боевого плавания он мог точно определить, как будет вести себя каждый член экипажа в минуту испытания. Знал, что можно целиком довериться главному старшине Борису Сергееву, отлично изучившему свое хозяйство, ревностно следящему за тем, чтобы электрическое сердце лодки не давало перебоев. Знал, что можно положиться и на старшину торпедистов Владимира Макаренко. Это был исполнительный подводник, влюбленный в свои торпедные аппараты. Образцово нес службу и боцман Николай Хриненко.

Проверить экипаж помогла первая учебная атака по эскадренному миноносцу. Залп был дан без промаха, и корабль «потоплен». Торпедист Макаренко снисходительно принимал поздравления товарищей.

«Чему вы удивляетесь? — говорил он. — Разве хороший торпедист промажет?» И хотя все это происходило  в первой учебной атаке, каждый член экипажа тогда разделял чувства старшины торпедистов.

Никто в те дни не предполагал, что не пройдет и месяца, как торпедным аппаратам придется дать залп не по условному противнику, а по вражеским кораблям, коварно напавшим на нашу Родину. Началась Отечественная война... Но экипаж не. сразу принял в ней участие. Ему пришлось пройти большой курс боевой подготовки, прежде чем отправиться на охоту за вражескими транспортами.

Грешилов старался использовать каждый час для закрепления всех навыков, приобретенных экипажем в дни мирной учебы. В недолгие интервалы между воздушными тревогами, собравшись в крохотной кают-компании, офицеры старались заглянуть в будущее. Что принесет экипажу первый боевой поход? Хорошо ли он подготовлен к выполнению воинского долга? Снова и снова тщательно проверяли каждую деталь оборудования лодки, испытывали ее ходовые и маневренные качества, тренировались в искусстве быстрого выхода в атаку.

Наконец командование выпустило подводную лодку в море. Долго бороздила она синюю гладь, не встречая противника. Экипаж досадовал: дни уходят, а они бездействуют. Казалось, только они одни во всем флоте сейчас не используют своего оружия против врага. Но, досадуя, как и все, Грешилов в глубине души вместе с тем был доволен. Экипаж, как говорится, обжил, море.

Экипаж возвратился с первой позиции без боевого успеха. Не принесла военной удачи и вторая и третья позиции. Самые нетерпеливые поняли, что на войне терпение так же необходимо, как и способность к стремительным действиям.

Другие лодки соединения уже открыли счет потопленных вражеских кораблей. Только лодка Грешилова еще не выпустила по врагу ни одной торпеды...

— Зато вам потом повезло, — перебил я рассказ Грешилова.

— И вам также повезет. Все зависит от желания и энергии. Ваша «Малютка» поновее нашей  лодки, и... я считаю, вы должны нас обогнать в боевых успехах.

— Да что ты! — рассмеялся я.

Я так подробно передаю рассказ Грешилова потому, что экипаж, которым он командовал, насчитывал к тому времени пять блестящих побед, одержанных над фашистскими кораблями. Расспрашивая моего друга, я мысленно решил следовать его опыту. Его рассказ стал для меня умным и очень убедительным примером.

— Прибыл вновь назначенный к нам матрос Поедайло, товарищ командир, — обратился ко мне Косик, — прикажете представить?

— Зовите!

— Какой Поедайло? — задумался Грешилов, поглаживая бороду. — Эх, это разгильдяй! Недисциплинированный подводник. Правда, в боях участвовал...

— Храбрый?

— Раз недисциплинированный — значит, трус и лентяй.

На мостик проворно поднялся щеголеватый, краснощекий, слегка курносый матрос, с лихо насаженной на самый затылок бескозыркой. Разглядывая его, я невольно припомнил кинофильмы, в которых действовали матросы-»братишки» с их развинченной походкой, пошлыми манерами, склонностью к анархизму.

— Матрос Поедайло прибыл в ваше распоряжение для прохождения дальнейшей службы! — доложил Поедайло. Его довольно красивые глаза нагло и самоуверенно «сверлили» меня.

— Не по-уставному докладываете! — вырвалось у Косика.

— Война, товарищ старший лейтенант! — развел руками Поедайло, искоса глянув на помощника. — Что поделаешь, не до уставов...

— Вот поэтому-то и следует особенно строго соблюдать уставные положения, товарищ под-водничек! — смерив с ног до головы матроса, отметил я.

— Узнаю вас, узнаю, Поедайло, — вздохнул Грешилов.

— Ах, простите, товарищ капитан-лейтенант, не заметил, здравствуйте, — матрос, казалось, смутился.

— Опять вас узнаю! Вы никогда не замечаете тех, с кем следует обменяться приветствиями, — сухо заметил Грешилов.

— Нет, честное слово, не заметил! Вы за тумбой стояли...

Оказалось, что матрос Поедайло служил последовательно почти на всех лодках дивизиона и везде показывал себя только с плохой стороны. От него неизменно старались избавиться и в конце концов под каким-нибудь предлогом списывали с корабля.