Огонь в темной ночи

Вечером с новым рвением слушали известия о войне, о стремительном наступлении союзнических армий, расчищавших дорогу к миру и свободе, как будто имело место необычное совпадение между борьбой миллионов людей, сражавшихся далеко отсюда, и незначительными событиями в захолустном средневековом городке в нейтральной стране, с ужасом наблюдавшей за непреклонностью юношей, взбунтовавшихся против старых обычаев и притеснений.

Поэт Аугусто Гарсия, обходя кафе, собрал группу из нескольких представителей интеллигенции, в прошлом студентов, и предложил им распространить манифест о полной поддержке Студенческой ассоциации. Поэт Тадеу, узнав об этих приготовлениях, поспешно отправился на курорт. Печень в этот год разболелась у него раньше обычного. В знак признательности за вмешательство в развитие событий, рассматривавшихся сейчас как акт дерзости, бывший сержант, он же бывший заведующий редакцией «Трибуны», тоже был приглашен поставить свою подпись под манифестом. Это было честью, славно компенсировавшей неприятности, и он с затуманенным взором, не в силах сдержать дрожь в руках, вывел свою подпись.

Запрещение о проведении студенческих выборов в университете растворилось таким образом в мятущемся пыле защиты дипломов. Кроме того, предыдущие выборы никогда не волновали Студенческую ассоциацию, которая без всякого интереса обсуждала кандидатуры, рекомендованные Советом ветеранов. Руководители Ассоциации редко завоевывали популярность в силу того, что ее престиж почти всегда зависел от успеха или провала ее начинаний в спорте, и даже в этих случаях студенты избирали непосредственной мишенью своих нападок атлетов или их наставников.

Жулио был обеспокоен. Надо было, чтобы Студенческая ассоциация осознала свою роль в ориентации на события, которые непосредственно и решительно завоевали бы уважение к ней, но, так как руководство ее было разогнано, а функции Ассоциации переданы временной и робкой комиссии, нужны были смелые представители, которые попытались бы вовремя вернуть то, что у них отобрали силой. В кафе Жулио кричал друзьям:

— Не говорите мне больше о профессорах и ученых степенях! Нас это не интересует. Поднимите носы выше дурного запаха!

Поэт Аугусто Гарсия с улыбкой возразил:

— Вы заблуждаетесь, мой друг: все это умещается в одной и той же корзине. Подносите огонь туда, где есть порох.

Жулио был потрясен. Эти слова преследовали его в течение всего дня. Позднее, когда все было обсуждено в комнате Зе Марии, они пришли к выводу, что надо срочно распространить на факультетах петицию к ректору о том, чтобы вопрос о выборах был пересмотрен с участием делегатов Студенческой ассоциации. Документ должен быть в достаточной степени убедительным, чтобы мог произвести впечатление на безразличные и колеблющиеся элементы и завоевать поддержку подавляющего большинства.

— Составь-ка ты ее, романист, — властно сказал Зе Мария, повернувшись к Сеабре.

— Сейчас не время для шуток. Она должна быть составлена коллективно, — ответил тот.

— Но такому тексту необходимо придать стиль и выразительность, недостающие профанам.

— Все мы знаем, что следует в ней выразить. Поэтому достаточно, чтобы набросок был сделан одним из нас. Затем вместе мы отредактируем окончательный вариант, — резко сказал Жулио.

Взоры всех вновь обратились к Сеабре. Он не мог отказаться. Закурил сигарету, подняв глаза к потолку. Его тянуло пофантазировать. На потолке он обнаружил паутину, по которой, конечно, слегка прошлась метла, смахнувшая только усердное насекомое. Эта деталь расстроила его мысли. Он знал, что остальные будут призывать его к вдохновению, а это делало его бесплодным.

— Так как же? — язвительно спросил Зе Мария.

На потолке раньше обитал паук. Но то, что осталось теперь от него, напоминало всего лишь жалкий намек на западню. Зе Мария тоже паук, ненасытный и вероломный, ожидающий в стороне момента, когда его товарищи проявят слабость. Он мстил за свои комплексы, издеваясь над слабостью других. Как Сеабре хотелось возненавидеть его!

— Признаюсь, у меня ничего не выйдет. У меня нет склонности к витиеватому языку.

— Но никто не просит от тебя этого.

— Я могу попробовать, если вы не возражаете… — приглушенным голосом вымолвил Абилио.

— Ты? — вскипел Сеабра, будто его оскорбили.

Но именно Абилио составил первый вариант. Сеабра сидел раздраженный, не открывая рта, в то время как остальные, также удивленные, изучали набросок.

Манифест с многочисленными добавлениями получился более обширным, чем они ожидали. В нем говорилось о том, «что университетский кризис является отражением системы просвещения, в которой доступ к образованию ограничен факторами социально-экономического характера;

• что содержание и ориентация образования находятся на службе у привилегированных классов;

• что университет далек от нужд и конкретных проблем страны и отстал от исторического момента, который переживает человечество;