Огонь в твоих глазах. Испытание

Ей снилась трапезная. Вокруг столпились курсанты, впереди Седер и Хансер. Зачем они тут собрались, и что хотели, Кира не знала, но осуждающие взгляды кололи со всех сторон. Охотница почувствовала, как на ней занялась одежда. Тот самый, подаренный братом комплект на глазах превращался в пепел и осыпался на пол, оставляя ее в чем мать родила.

Теперь перед ней стоял Микор в потайном наряде, Пасита, одетый в простую рубаху с бордовым поясом, как в Ночь Киаланы и Крэг, внушительный и серьезный, такой каким предстал накануне. Кира заплакала от стыда, пытаясь прикрыться, и в этот момент все трое посмотрели куда-то ей за спину. Обернувшись она успела увидеть мужчину. Он подошел тихо и незаметно, и укрыл ее, набросив на нее свой плащ. Плотная ткань, еще хранящая тепло его тела, с тихим хлопком загребла воздух, прежде чем приятной тяжестью опуститься на плечи.

Кира подскочила на кровати. Сердце колотилось, было жарко, пот стекал по вискам, а волосы слиплись. Мокрая подушка навела на мысль, о том, что она и правда плакала.

– О нет! – испугавшись, что сейчас устроит пожар, охотница спрыгнула на пол, отшвырнув сагалийский ковер в сторону и уселась в позу цветущего лотоса на каменные плиты.

Опасения подтвердились, если бы не те самые «компенсаторы», на которые они потратили столько усилий вечером, Настоятель бы точно остался без покоев.

«Вот как это бывает!»

Успокоившись и совладав с даром, Кира медленно села на край постели. В горле пересохло, что знойным летом в сартогской степи. Встав за кувшином, который обитал на столике, она обнаружила накрытое чистой тряпицей блюдо, а сверху лежала записка. Аккуратным почерком Нааррона было выведено:

«Нельзя пропускать ужин!»

Усмехнувшись, Кира заглянула под тряпицу и обнаружила пяток пирожков. Желудок немедленно отозвался голодным спазмом, подтвердив серьезность намерений грозным урчанием.

Остаток ночи прошел спокойно, а вот утро охотница провела в борьбе с собой. Отчаянно труся идти на первое занятие, Кира одновременно старалась держать себя в руках и без конца исследовала схему потоков, проверяя в порядке ли узлы, не сбились ли компенсаторы. Но время настало и спеша, она сама того не ожидая влилась в поток выползающих на двор курсантов. Немного смущало, что они все как один раздеты до пояса.

Сама она влезла в другую форму, которую обнаружила рядом на стуле, так же с запиской от брата. Натянув свободные штаны и короткую рубаху, она пообещала себе расцеловать Нааррона как только увидит. Это облачение, выделяло ее среди всех, что послужило поводом для непристойных шуток. Оказавшийся рядом Ратиша, Наум и остальные быстро усмирили длинные языки.

– Ты нас прости, мы обед вчера проспали. Вымотались, – смущенно извинился парень.

– Ничего, я вам жестоко отомстила, – мрачно усмехнулась Кира.

– Это еще как? – удивился Джамез.

– Проспала ужин.

Парни засмеялись, гурьбой высыпая наружу.

Прохладное утро встретило розовой дымкой над вершинами и щебетом птиц. Позевывающие курсанты, поспешно строились вдоль кромки тренировочного поля. Кира встала между Наумом и Ратишей. Вскоре к ним подошел Маррак.

– Круг, с этого дня я буду вести у вас все занятия по физподготовке, вместо наставника Иколы. Мы на время поменялись, – усмехнулся скалоподобный Защитник, на фоне которого курсанты в строю казались детьми.

Маррак приступил к перекличке, одобрительно кивнув Кире, которая, как и все, в форме и босая, слушала его речь. Волосы она привычно убрала в две косы, заранее связав их позади, чтобы не мешали.

– Смотри, – ее тихо окликнул Ратиша, – это не твой брат там бежит?

– Где? – Кира повернулась, куда он указал.

– Чудеса! Заучка, а бегает, – удивился Джамез.

– И получше некоторых! – прогремело над головой. – Отставить разговорчики! Курсанты, задача – обогнать заучку на три круга, время пошло! Кто не справится, дополнительные три.

Все сорвались с места и пустились по вытоптанной сотнями ног дорожке, окружающей тренировочные поля. Получалось весьма прилично, Кира даже засомневалась, что одолеет столько. Впрочем, сорвавшись на бег, тут же почувствовала прилив бурного восторга, как застоявшаяся в стойле лошадь, радуется скорости и встречному ветру.