Огонь в твоих глазах. Обещание

Нааррон обрадовался, что укрытие удалось обнаружить так быстро, но осторожность взяла верх. Привязав коней к дереву на опушке, он пригибаясь к земле насколько позволяла больная нога, пересек отделявшее лес от реки пространство, заросшее высокой сочной травой. На старой мельнице царило запустение. Ей не пользовались с прошлого года, а то и дольше. Тем лучше. Меньше шансов, что кто-то внезапно заявится. Здесь было можно с комфортом переждать некоторое время. В наличии трава для лошадей, загон, крыша над головой и чистая вода. Бурная, порожистая речка с шумом выворачивала из-за невысокой скалы. Пенясь, катила круглую гальку вниз: «Похоже мы оказались в предгорьях, но где же именно?».

Нааррон осторожно заглянул в пыльное окно – внутри никого не было. Отпереть засов не составило труда. Трухлявые доски, не выдержав напора, подались со скрипом выпуская заржавевшие скобы из своих старческих объятий. Изнутри пахнуло пылью и сыростью. Обнаружился шкаф с тряпьем, среди которого нашлось затхлые, но относительно чистые простыни, кое-какая посуда, вполне пригодная для использования. Две широкие лавки, да поленница у входа, а в ней – вот удача! – Сухие дрова.

* * *

Крэг ненадолго пришёл в себя и, что-то невнятно пробормотав, уснул.

– Спи, тебе нужно побольше спать, – Нааррон, приподняв его голову, осторожно влил в рот теплый травяной отвар, заряженный целительной силой. Остатки допил сам – ему тоже следует отдохнуть. Дохромал до соседней лавки и свернулся на ней, укутавшись в пыльные одеяла.

Сон…

Приснилась всякая дрянь, чего и следовало ожидать. За Наарроном гонялись толпы разбойников во главе с тремя мертвыми ассасинами. Умирающий сотню раз Крэг, капризно обвинял его в своей гибели, аргументируя это тем, что он, Нааррон, заучка и слабак. Потом появился гигантский загнутый клинок. Он долго гонялся следом, пока, наконец, не настиг адепта.

Нааррон проснулся в холодном поту, зубы выбивали дробь, но скорее не от холода, а от натянутых до предела нервов. Он сел и натянул куртку. Дрова в очаге превратились в едва тлеющие угли, а за окном царила глубокая ночь. Выходит он проспал целый день и сейчас, не смотря на головную боль, чувствовал себя почти отдохнувшим.

Опухшая нога не лезла в сапог, и Нааррон бросил эту затею, решив занятся ей, в первую очередь, но сначала нужно было проверить друга. Хвала Киалане, Крэг все ещё дышал, хотя и несколько натужно. Адепт потрогал потный, испачканный засохшей кровью и жирный от мази лоб – накануне было не до церемоний, мазал все как придётся – у Защитника был жар. Ожидаемо, сила боролась за жизнь обладателя.

Нестерпимо потянуло на улицу – нужда, дело такое. Облегчаясь за углом, адепт прислушался, но ничего кроме несмолкающего шума воды, расслышать не удалось.

Нааррон, подумав, спустился ниже по течению, чтобы проверить лошадей у небольшой рукотворной заводи. Там громко пели цикады, да порой раздавался пронзительный вскрик ночной птицы. Облака разошлись, и небо смотрело на землю, сияя мириадами звезд. Напоенный терпким ароматом хвои воздух радовал с каждым новым вдохом, напоминая, что Нааррон все ещё жив.

Не удержавшись, адепт разделся и вымылся. Его не испугали ни обжигающий холод воды, ни черная непроглядность её глади. Он радовался, чувству облегчения в опухшей ноге, наслаждался ощущением покрывающейся мурашками кожи. Он жив! О, Киалана, спасибо! Вымывшись, адепт прополоскал одежду. Набрал воды в старое рассохшееся, безбожно протекающее ведро и в большой мех. Хорошо что тот идиот-воришка нагрузил все запасы на Ромашку. Ясень так и пропал, вместе с содержимым седельных сумок.

Вернувшись, Нааррон занялся ногой, затем разжег очаг – в темноте меньше вероятности, что кто-то увидит дым, да и деревенщины побаиваются таких мест, как это, особенно по ночам. Зная, сколько страшных историй рассказывают о мельницах, можно было не волноваться, что кто-то рискнет проверять, кто здесь обосновался.

Когда вода нагрелась, он занялся перевязкой, предварительно обтерев тело друга мокрой тряпицей, смыл кровь и грязь, срезал и сжег испорченную одежду – в сумках была смена. Раны очистил заново, промыв дезинфицирующем отваром собственного приготовления, наложил купленную в Красных Горках заживляющую мазь, перевязал.

Мелкие порезы уже затянулись и покрылись свежей розовой кожей.

– На тебе как на собаке заживает, дружище, – беззлобно пошутил адепт, – это хорошо.

Следовало провести новый сеанс целительства, вот только сначала стоило поесть.

* * *

Утром жар усилился, хотя по всем признакам уже должен был прекратиться.

Нааррон хлопнул себя по лбу:

– Плечо!

Увиденное ему не понравилось: края раны почернели, вокруг разлилась краснота и плоть припухла. – А вот это уже совсем нехорошо, – Нааррон разволновался.

Клинок оказался отравлен. – Идиот! – Адепт метнулся к сумке, – Как же я сразу не сообразил, это же, сартоги их дери, ассасины! – он спешно перебрал имеющиеся снадобья и травки и раздосадованно поморщился – не хватало кое-каких компонентов.

А ещё было бы неплохо раздобыть пиявок.

* * *