Огонь в твоих глазах. Трилогия

Пошла она отчего-то дальней дорогой. Сначала вообще в другую сторону, а потом в обход деревни, словно надышаться пыталась. На счастье, у околицы встретился Лютобор с вязанкой молодой лозы. Люта мастак был плести в свободное время. Из-под его рук выходили не только отличные туеса, да корзинки, но и вообще, что угодно. Деревенским мальчишкам он однажды наплёл на зиму коней, да поставил на кривые салазки. Одного себе для примера оставил, да летом на ярмарку в Птичий Терем свез. Сказывал, с руками оторвали.

– Кира, здоровенько! Говорят…

– Здрав будь, Люта! – Перебила охотница. – Никак опять к ярмарке готовишься? – она указала на прутья.

– Да вот, есть еще пара задумок, а так-то уже все, почитай, и готово. Зима долгая была.

– Поблагодарить тебя хочу. Маришка сказала, это ты меня от купален принёс…

Тут Кира зарделась, припомнив, в каком виде Лютобор её там мог найти. И парень, похоже, всё понял, поспешив успокоить:

– Мы с Ламитой были. Она первая тебя обнаружила, и меня кликнула.

– Передай и Ламите низкий поклон. Ежели доведётся, лично её отблагодарю. Ан нет, сходите к моей матери и выберите лучших соболей, какие только есть в клетях.

– Кира, странно говоришь, будто прощаясь? – Нахмурился Лютобор.

– А может оно так и есть, кто знает? – Кира тяжело вздохнула, неопределённо махнув рукой. – Люта, ты мой нож, случаем, не видел?

– Тот, который от Каррона тебе остался? Приметный такой.

– Он самый. Я его под камень у купален прятала.

– Нет, не видел. Да мы тогда за тебя испугались. Ламита сарафан нашла, да рубаху и скорее домой. А ты холодная, что не живая… Мне порою мстилось – тело несу, – Люта смутился. – Матрёна тоже удивилась сильно. Сказала, жива, но что с тобой, толком не пояснила, сразу отвар какой-то влила, да закутать велела потеплее. А потом, и вовсе, из избы всех выгнали, чтобы ты отдыхала. Девчонки сказывали, ты с тин Шнобберами дралась?

– Вроде как, – Кира не хотела вдаваться в объяснения, а Лютобор понятливо не стал настаивать. – Ладно. Пожалуй, схожу сама поищу, – охотница решила, не станет торопиться к Защитнику. Чему быть, все равно не миновать. – Люта, у меня просьба будет. Полночь и Туман – на заимке. Позаботишься о них, если сама не смогу?

– Какой разговор, – Лютобор кивнул посмурнев. – Я их и так уже два дня кормлю.

– Какие два дня?!

Кира опешила: «Неужто я два дня провалялась? А Пасита то все ждёт!»

Слабая надежда на благополучный исход дела таяла на глазах.

– Так оно и выходит, – подтвердил Лютобор.

– Ох… Ладно, Люта, пойду я тогда.

– Храни тебя Киалана, Кира! – Люта перехватил поудобнее вязанку.

Кира бегом бросилась к купальням. Обыскав весь берег, с лёгкостью признала тот самый камень, но ножа под ним не обнаружилось – видать кто-то забрал. Кто, уже не понять. За это время следов не осталось. От досады охотница даже ногой притопнула. Обидно было до слез. Нож Каррона был ей очень дорог.

Как не таились Каррон и Анасташа, Кира с детства знала о том, что Защитник её отец. Однажды она случайно подслушала их с матерью разговор. Это случилось сразу после памятного набега сартогов. В деревне про то никто не ведал, кроме отца, матери, бабушки Желаны, да деда Огина, который к тому времени уже помер. Да вот оказалось еще староста Опорафий знал.

По малолетней глупости, она решила поделиться радостью с Микором. Захлебываясь от счастья, шёпотом сообщила другу, что никакой она не приёмыш, а дочка Защитника! Самая, что ни на есть настоящая, но тот только поднял её на смех: «Кира, глупая девчонка! У Защитников вообще дочери не родятся. Стыдно не знать». Сказал, что все она себе напридумывала, а Каррон к ней и так как к родной относится, потому что он добрый и любит её приемную мать.

Кира на него тогда целую седмицу дулась. Но словам его не поверила, а хорошо все обдумав, решила больше ни одной душе не рассказывать свою тайну. И даже с Микором о том более не заговаривать.

Не торопясь, охотница вернулась в деревню. Шла медленно, пытаясь собраться с мыслями, прежде чем заявиться к Защитнику.

«И что я ему скажу?»