Огонь в твоих глазах. Выбор

Пасита даже восхитился, как ловко жрице удалось скрыть иронию в голосе, и одновременно показать, что она обо всем этом думает.

«Эк, мое присутствие ее коробит!»

Девушки запалили огни в плоских сосудах у подножия статуи. Пламя взметнулось на высоту человеческого роста, когда верховная бросила туда какой-то порошок. Пространство заполнил горьковато-сладкий, несколько удушливый запах, от которого драло горло. На помост взошли четыре жрицы в огненно-алых одеждах. Первая несла широкие кожаные наручи, укрепленные металлическими накладками. Вторая держала пояс. Третья — золотую чашу, один вид которой пробудил воспоминания о жуткой сартогской деве.

По наитию Кира протянула руки, и на запястьях застегнули наручи, совершенно не вяжущиеся с эфемерным одеянием, под которым вольно гуляли сквозняки. Служительницы отошли, уступая место следующей. Талию перехватил широкий грубый пояс, с массивной золотой пряжкой в форме громовика. Жрица отступила, и охотница настороженно всмотрелась в темную жидкость, которой была наполнена предложенная чаша. Невидимые голоса не замолкали ни на миг. Слов не разобрать, но напевы менялись от тоскливых и протяжных, до воинственных, перемежающихся резкими выкриками.

Снаружи почти стемнело. Полумрак разгоняли лишь огни, порождая причудливые тени. Они танцевали на поверхности статуи, создавая иллюзию движения, словно оживляя лицо каменной богини. По коже охотницы волнами бегали мурашки. Голова кружилась от запаха, который больше не мнился неприятным, но Кира так и не решилась принять чашу с содержимым, все больше напоминающим кровь.

— Госпожа Киррана, достаточно одного глотка, — шепнула жрица.

Затаив дыхание, Кира взяла сосуд и медленно поднесла ко рту, но прежде принюхалась: «Всего лишь вино с пряностями». С облегчением пригубила, сделав честных три глотка. Несмотря на непривычный вкус, это действительно было доброе вино. К тому же подогретое, что совершенно его не портило. Охотница с удовольствием выпила бы и еще, но постеснялась.

Подняв голову, заметила краем глаза какое-то движение слева от статуи Киаланы. Пространство там терялось в тенях — невозможно толком ничего разглядеть, но все же она была уверена, не показалось.

«Это рука? Мужская… Здесь — в Храме Киаланы мужчина?!»

Мысли стали страшно путаться. Почудилось, что забыла что-то очень важное. Захотела и не смогла сообразить, кто она и зачем здесь? Не помнила кто и когда забрал чашу, или та вовсе упала из неверных рук. Вокруг все плыло, огни стали нестерпимо яркими ослепляя.

И тут на миг картинка прояснилась, став невероятно отчетливой. Рука, перевитая буграми мышц, сплошь покрытая хитрой вязью замысловатой татуировки. Вязь вдруг вспыхнула огнями, и из груди охотницы вырвался стон. Сердце забухало у горла, а помост под ногами будто сдвинулся. Если бы не жрицы, подхватившие вовремя, немудрено было сверзиться вниз.

Вскоре ноги немного окрепли, и Кира смогла последовать за девушками, которые увлекли ее прочь. Все дружелюбно и участливо смотрели, но охотница вдруг осознала, что за улыбками скрыты лицемерные оскалы. Она всеми силами боролась с тем, что поработило разум, но не могла понять, как именно освободиться.

Ее повели за статую, где скрывался проход в коридор. Там Кира приостановилась, вдохнув полной грудью. Здесь пахло как-то по-особенному. Словно бы и знакомо, и в то же время непонятно, чем именно. После удушливого аромата курений, это было точно глоток свежей воды. Охотница двинулась вперед уже без посторонней помощи. Жрицы, стайкой разноцветных бабочек — следом.

Коридор уперся в выход на винтовую лестницу. Не раздумывая, Кира, ведомая только ей понятной силой, стала подниматься по ступеням, пока не оказалась у выкрашенной белой краской двери, отмеченной символом Киаланы. Приятный запах усилился, стал отчетливей. Охотница снова испустила звук нетерпения и положила руки на деревянную поверхность, словно позабыв, как это работает. На губах против воли заиграла глуповатая улыбка. Рядом оказалась Верховная. Взяв пальцами за подбородок, заглянула в лицо и одобрительно кивнула. По ее знаку, жрицы отворили. Киррана, не раздумывая, вошла внутрь. Дверь сразу закрылась, но ей сейчас было неважно заперли ее, или нет.

Босые ноги ступили на мягкие белые шкуры, которые сплошь устилали пол. Вместо отсутствующих окон, свет попадал сквозь цветной витраж под потолком. Правда, снаружи стемнело, но повсюду в круглой комнате горели свечи. Много белых, больших и маленьких, оплывающих воском свечей. Их огоньки трепетали. Кира себя чувствовала так же. Горячей и одновременно хрупкой, почти эфемерной. Неосторожное движение, и огонек погаснет…

Тот самый запах завладел обонянием полностью. Одурманенная охотница, застонав, опустилась на пол. Шелковистый мех ласкал необычайно гладкую и чувствительную кожу. Кира подгребла к себе одну из многочисленных, раскиданных повсюду подушек, тоже белую, как и все в этой комнате. Стиснула ее в объятиях и, пролежав так некоторое время, почувствовала себя многим лучше. Голова перестала кружиться, вернулась память и способность соображать.