Огонь ведут "Катюши"

Из-за крутых оврагов и гололеда машины 1-го дивизиона, автопарка, санитарной части и штаба нашего полка не могли следовать по маршруту 14-й кавалерийской дивизии. И тогда было принято решение — в ночь на 14 декабря 1-му дивизиону занять боевой порядок на большаке, в пяти километрах юго-восточнее Верхней Любовши. Заряженные боевые установки были поставлены в лощине и развернуты вдоль дороги в сторону Россошного. Транспортные машины артиллерийского парка, штаба и санитарной части полка расположились недалеко от огневой позиции. По дороге в направлении Россошного было выслано усиленное боевое охранение во главе с начальником химслужбы полка старшим лейтенантом Н. И. Королевым, смелым и энергичным офицером. Обстановка была неясной. Часов в одиннадцать вечера я проверил боевое охранение и выдвинул его значительно дальше вперед по дороге, которую должна была прикрывать 32-я кавалерийская дивизия.

После одного весьма горького урока я всегда максимум внимания уделял на фронте разведке и боевому охранению, проверял их действия, как только представлялась возможность.

...Это было в ночь на 26 июня 1941 года недалеко от станции Говья, что в Западной Белоруссии. 2-й дивизион 170-го артиллерийского полка, которым я тогда командовал, около часу ночи проследовал по шоссе через станцию Говья. Все конные были спешены, разведчики и ездовые артиллерийских упряжек вели лошадей в поводу. Дивизион подошел к развилке дорог. Шоссе уходило вправо, а лесная дорога поворачивала налево. Нашей колонне предстояло следовать по шоссе. Но тут из лесу к развилке подошли танки с потушенными фарами. Метрах в восьмидесяти от нашей колонны они остановились. Командир дивизиона капитан Шекальчик и офицеры, следовавшие в голове колонны, были уверены, что это наши танки. Ведь впереди прошла разведка. Она бы предупредила о танках противника. Шекальчик вышел вперед иподнял руку, давая знак танкистам, чтобы они пропустили дивизион. Головной танк включил фары, осветил колонну, затем закрыл люк и рванулся вперед, открыв ураганный пулеметный огонь. Он врезался в колонну, стал давить лошадей и двуколки взвода управления. Другие танки тоже открыли огонь.

Капитан Шекальчик был убит первыми же выстрелами. Остальные бойцы и офицеры залегли в кювете. И тут командир огневого взвода лейтенант Петров подал команду расчету первого орудия:

— К бою!

Лошади орудийной упряжки были повернуты через кювет в сторону. Расчет снял с передков гаубицу, развернул ее на 180 градусов и выстрелил в упор по подходившему к орудию танку. Он был не только подбит, но и завалился в кювет. Остальные машины врага не приняли боя и скрылись в темноте.

Дивизион спасли лейтенант Петров и боевой расчет первого орудия 5-й батареи, а поставил его под удар начальник разведки. Двигаясь впереди колонны, он не проверил дорогу, идущую в лес, не выставил на ней наблюдателей.

Этот горький случай вспомнился мне и теперь.

Около часу ночи я вернулся в штабную машину, где были комиссар полка Радченко, капитан Соломин (он теперь командовал 1-м дивизионом вместо Добросердова, отозванного в управление кадров фронта), представитель полевого управления фронта майор Кабанов, врач Холманских и мой новый адъютант лейтенант Володя Читалин, прибывший вместо Брызгалова, назначенного командиром батареи.

В машине топилась маленькая железная печка. Все мирно дремали. Я сел поудобнее и тоже прикорнул. Разбудила нас беспорядочная стрельба из автоматов и пулеметов. Мы выскочили из машины и увидели, что на нас развернутым строем шли немецкие автоматчики. Их цепи были отчетливо видны в холодном голубом свете осветительных ракет, которые фашисты пускали одну за другой. Боевые установки находились в лощине, в недосягаемой для автоматного огня зоне. Мы с комиссаром бросились к ним. Я крикнул ему на ходу:

— Как только заведут моторы, надо рвануть навстречу,смять немецкие цепи и проскочить к штабу 14-й кавалерийской дивизии.

Штаб дивизии находился в деревне Воронцовка, в трех километрах севернее нас.

— Рискованно, командир, — ответил Радченко. — Можем напороться на главные силы. И потом, неясно, в Воронцовке ли сейчас штаб. Надо отходить к Верхней Любовше. Оттуда дадим залп!

Предложение комиссара было разумным и, пожалуй, единственно верным. Подбежав к боевым машинам, я скомандовал командирам батарей отойти на три с половиной километра в сторону Верхней Любовши, развернуть установки и дать залп по атакующим. Пока мы с Соломиным отдавали эти распоряжения, Радченко, как мы и условились, приказал командиру первой установки младшему сержанту Ф. А. Швецову выехать из лощины, развернуть установку и на минимальном прицеле произвести залп.

Огонь боевой машины Швецова был неожиданным для фашистов. Он заставил их отступить. Однако при развертывании установки пулеметной очередью был убит водитель Д. И. Осетров и смертельно ранен младший сержант Ф. А. Швецов. Истекая кровью, он успел выпустить четырнадцать снарядов.