«Огонек» - nostalgia: проигравшие победители

Случайно столкнулся с ним лоб в лоб, беря фужер с подноса проходившего мимо официанта. Матвеев тоже протянул руку. Мы взглянули друг на друга, узнали. На меня смотрели все те же белесые глаза, но в них играл новый блеск. Бывшие комсомольские работники активно проявляли себя в коммерческих структурах. Матвеев, как ни в чем не бывало, улыбнулся мне, мы даже кивнули друг другу и выпили, он со своей спутницей, я — со своей. Я тогда работал в «Огоньке» и мне, с моей колокольни, легко было ему все простить. Мне казалось — наша взяла и я был великодушен. Перестройка, реформы, демократизация, разоблачения сталинщины, «Мемориал», Сахаров, со дня на день ожидаемое возвращение Солженицына, схватки с «Памятью», «хлопоковое дело», раскручиваемое следователями Гдляном и Ивановым — вот был круг моих интересов. Я порхал, как бабочка-поденка, не ведая, что все мы, недобитые романтики, обречены, и скоро опять придет его время, Матвеева. Так оно и произошло. Генерал КГБ Филипп Денисович Бобков, которому бы следовало покаяться, стал видной фигурой в банковской группе «Мост». В газетном киоске я заметил книжку — автор Филипп Бобков. Надо бы купить — вдруг и правда: покаяние? Или откровения, как они там, в его конторе, героически боролись изнутри с режимом Брежнева? Всё может быть.

12

Той весной мы оказались в холодном, продуваемом ветрами Ленинграде. Слоняясь без дела, я набрел на редакцию, которая, не разобравшись, согласилась послать меня в командировку. Игорь тоже отправился в том же направлении. Мы рады были, что несколько дней проведем вместе с ленинградскими друзьями.

Жили на далеком Приморском бульваре, добираясь до него бесконечными трамвайными петлями, в дешевой гостинице, нам по карману.

Конечно, мы навестили старую большевичку Зинаиду Николаевну Немцову. Выложили ей почти все, что с нами произошло.

Старая зековка честила Карпинского на чем свет стоит.

— Сволочь! — кричала она. — Подонок! Как вы могли с таким человеком связаться?

Но главным нашим собеседником был Александр Тихонов.

Здесь я должен задержаться на миг, чтобы хотя бы два слова сказать об этом замечательном человеке, ставшим на долгие годы моим другом.

Мы сблизились с ним еще в то время, когда я делал первые шаги в «Комсомолке». Тихонов тогда работал в ленинградском обкоме комсомола. Но это был не простой комсомольский функционер. Используя, как теперь бы сказали, «крышу», Тихонов создал некий «Институт молодого марксиста» и в нем готовил — вполне легально — антибюрократическую команду будущих лидеров, старательно подбирая молодых, активных, склонных к теоретической научной деятельности людей.

Как всегда на Руси, нас губит нетерпение. Мы не используем билет, который нам выпадает — торопимся обогнать время и, в конечном итоге, ставим под удар дело. Так произошло с нами, нечто подобное случилось и с Тихоновым. Двое из его подопечных решили, что уже достаточно нагрузились теоретически и пора испытать себя на практике. Один из них по фамилии Ильин — на вид плотный, лобастый, грузный не по годам, отличался фундаментальностью подхода, вгрызался в Маркса особо старательно и отличался несокрушимостью в споре. Другой — легкий, ироничный, артистично парировал доводы друга, был остроумен и носил фамилию Хайтин. Эти двое работали в ленинградском НИИ, в сверхсекретном «ящике», где все, что касается марксизма, было кондово и железобетонно. Но так казалось на поверхности. На самом деле в среде научной молодежи, в лабораториях института шла своя не видимая кадровикам жизнь. В итоге, Ильин и Хайтин и еще несколько их единомышленников с помощью обычных выборов пришли к власти в первичной организации и стали воплощать на практике свое понимание марксизма, как они освоили его в кружке у Тихонова.

Первым делом они принялись выпускать свою стенную газету, назвав ее двусмысленно «Разбег». Писали о гнусных порядках в институте и КБ, сыпали цитатами из ранних работ Ленина. Первые недели местное комсомольское, да и партийное, начальство было парализовано наглостью ребят. Публика же была в восторге: читали, обсуждали на всех этажах. Когда состояние шока прошло, ленинградский обком комсомола жестоко расправился с активистами из НИИ. Ильина и Хайтина вышибли из комсомола, заодно еще кое-кого, чтобы не было повадно. И, конечно, выгнали с работы. Словом, растерли в порошок. На помощь им и послала меня Инга Преловская — для этого ей хватило интеллигентной души и либеральных взглядов, но этого не достаточно, чтобы отстоять статью, когда я привез ее из Ленинграда. Мы не смогли защитить ребят.

В тот свой приезд я познакомился с Александром Тихоновым и «бабой Зиной», вдохновительницей и опорой ленинградской идейной оппозиции.

Не заставила себя ждать расправа и над Тихоновым. Приговор был жесток: вон из партии! И Саша уехал из колыбели революции, где наводили стерильную чистоту правившие бал комсомольские секретари Николаев и Тупикин.