Огонек в ночи

Грейс приподнялась и, вывернув шею, выглянула в заднее окно. Громила уже сидел за рулем, его пострадавший товарищ, согнувшись, пытался забраться в машину.

– Быстрее! Ради бога, быстрее! За мной гонятся! Они хотели похитить меня!

– Неужели? Вы дочь нефтяного магната? – Владелец «чероки» даже не повернул к странной пассажирке головы. – Или раскрыли заговор против президента?

– Мне не до шуток! – вскипела Грейс. – Я не знаю, что им надо, но дело серьезное. – Она снова обернулась. – Черт, они преследуют нас!

Незнакомец за рулем взглянул в зеркало заднего вида и добавил газу.

– Похоже, эти ребята не собираются отставать. Наверное, вы им очень понравились. Куда вас доставить?

Грейс задумалась. Действительно, ситуация складывалась непонятная. Уил Макински предал ее. Где Грег и Лиз – неизвестно. Сотовый она оставила у подруги вместе с ноутбуком. Обратиться в полицию?

– Так куда? Грейс не ответила.

– Давайте сделаем так. Я отвезу вас в надежное место, откуда вы сможете позвонить либо домой, либо в полицию. Такой вариант устраивает?

Да, ей нужна была передышка. Возможность спокойно все обдумать и решить, что делать дальше.

– Хорошо.

– Тогда держитесь. Будем отрываться.

Грег в сотый раз посмотрел на часы.

– Ну что ты на них смотришь?! – раздраженно бросила Лиз. – Надо что-то делать!

– Что? В отеле ее нет. Портье сказал, что вроде бы видел, как она выходила. Странно, что нет вестей и от Уила. Уж он-то должен бы быть на месте.

Лиз нервно закусила губу.

– Набери еще раз.

– Я набирал. Ровно четыре минуты назад. Не отвечает.

– Ну так придумай что-нибудь еще! Ты же у нас умный.

Грег согласно кивнул.

– Может, поедем к боссу? В конце концов это он назначил ответственным за проект Макински.

– А если Уил просто застрял в пробке? В какое положение мы его поставим?

– Ладно, тогда давай обратимся в полицию по поводу исчезновения Грейс. Она-то в пробку попасть не могла.

Грег покачал головой.

– Ты же прекрасно знаешь, что полиция предложит выждать как минимум сутки. И тоже будет права.

– Тогда… – Договорить Лиз не успела, потому что к стоянке подкатил знакомый «БМВ» Уилбура Макински. – А вот и он! Наконец-то.

Уил, однако, не спешил выходить из машины.

– Что это с ним? – встревожилась Лиз. – Уснул за рулем?

Дверца открылась.

– Эй, Уил, в чем дело?! – крикнул Грег. – Кстати, ты не знаешь, где Грейс?

Макински молча кивнул. Грег и Лиз подошли к «БМВ».

– Грейс похитили, – сухо, не глядя на коллег произнес Уилбур Макински и опустил голову.

Нельзя сказать, что Грейс Маршалл не любила приключения. В детстве она с удовольствием читала романы Дюма и Сальгари, с удовольствием смотрела фильмы про Индиану Джонса, а готовясь стать археологом, разумеется, уносилась мысленно в далекие страны, что уже само по себе можно считать приключением. Но одно дело приключения виртуальные и совсем другое – реальные. Переживая первые, человек обеспечивает себе впрыск бодрящей дозы адреналина, после чего смывает под душем холодный пот, набрасывает на плечи мягкий халат и выпивает стакан свежевыжатого апельсинового сока. Попадая в реальное приключение, вы рискуете порвать джинсы, ободрать локоть, лишиться денег, а иногда даже потерять жизнь.

За последние часы Грейс пережила целых два приключения, что явно превышало годовую норму. Но хуже всего было то, что они, эти приключения – нет, не приключения, а свалившиеся на ее голову несчастья – не имели, как ей представлялось, никакого объяснения.

За что? Почему? Кто?

Размышляя о превратностях судьбы, она лишь иногда посматривала через плечо – не появится ли страшный фургон – и очнулась только тогда, когда владелец джипа повернулся и сказал:

– Ну вот мы и приехали.

Грейс подняла голову, выглянула в окно и перевела взгляд на своего спасителя.

– Спасибо. Вы… Вы?!

3

Мир, в котором родился и рос Стэнли Годдард, всегда был суровым и даже жестоким. Этот мир походил на комнату, состоящую из одних только углов, и тот, кто попадал в него, либо обтесывал себя, отсекая лишнее – жалость, сострадание, доверчивость, благородство, – либо уходил со сцены, не вписавшись в строгие рамки. Стэнли уже не помнил, были ли в нем когда-то сострадание и доверчивость, но зато хорошо помнил слова одного из самых известных гангстеров времен «сухого закона»: «Для меня жалость – это убить врага одной пулей».