Огонёшка

Пока папа двигал по комнате книжные шкафы, а мама распаковывала свои любимые синие чашки, Саша вытащил из большого узла коробку с «Конструктором» и вышел на балкон. Сначала он замер от света и солнца, потом задохнулся от этой светлой солнечной высоты. Стало так страшно, что на минуту внутри что-то похолодело. Но только на минуту! Было так хорошо на балконе: и солнце, и сверкающая Волга, и белый теплоход вдали. Этот теплоход был так похож на Сашин игрушечный, который лежал сейчас в большом узле, что Саша сразу перестал бояться. А тут ещё над самой его головой, под карнизом, забулькал, зарокотал сизый, с розовыми лапками голубь. Саша засмеялся от радости и хотел позвать голубка.

— Гули-гули… — кто-то, опередив Сашу, загулькал внизу.

Саша схватился руками за крепкие прутья балконной решетки и поглядел вниз. На балконе нижнего этажа стоял мальчишка в синих трусиках. Смешно задрав кверху светловолосую, с хохолком на макушке голову, мальчишка ласково звал:

— Гули-гули-гулиньки… — и крошил кусок булки, разбрасывая по балкону крошки.

— Ты чо? — сурово спросил Саша.

— А ты чо? — улыбнулся мальчишка.

— Это мой голубь!

— Твой? Ну ладно. Мой, значит, ещё не прилетел. Можно я пока твоего покормлю?

Саша молча кивнул. Ему понравилось, что мальчишка не стал спорить. Спорить Саша и сам не любил.

Он сел на пороге, горячем от солнца, и стал собирать из планочек и колесиков металлический подъёмный кран.

— Эй! — донеслось с нижнего балкона.

— Ну?

— Я вареники ем! — Мальчишка сидел на скамеечке, на коленях у него стояла миска с горячими варениками. Через тонкое тесто вкусно проглядывали тёмные вишенки. Щёки у мальчишки были выпачканы вишнёвым соком и сметаной. — Иди ко мне! — позвал он Сашу.

— Мама не пустит…

— А как же я тебе угощу? Ты любишь вареники?

Саша промолчал, проглотил слюну. Он опять стал завинчивать гаечки и винтики и укреплять на длинной толстой нитке крюк подъёмного крана.

— Эй! Ты чо делаешь? — не унимался мальчишка.

Саша поднял кран и молча показал его тому, щекастому.

— Эй! — обрадовался тот. — Спускай сюда нитку, я тебе вареник прицеплю!

Саша, быстро раскрутив маленькую рукоятку, опустил крюк крана на нижний балкон.

Мальчишка схватил крючок вишневыми руками и укрепил на нем самый большой вареник.

— Вира! — крикнул мальчишка.

Саша закрутил рукоятку, но вареник, едва поднявшись над миской, шлёпнулся обратно: тесто прорвалось, и по нижнему балкону разлетелись вишневые и сметанные брызги.

— Стой! — Мальчишка скрылся в комнате и через минуту выскочил на балкон с голубым песочным ведёрком в руках. Вывалив все вареники в ведёрко, мальчишка повесил его на крючок и опять крикнул:

— Вира!

На другой день Саша вышел во двор. У подъезда стоял вчерашний мальчишка и опять, как вчера, приветливо улыбался. На кармашке его синих трусиков были вышиты две буквы: «А» и «С». Эти буквы Саша хорошо знал. Он знал, правда, и все остальные буквы, потому что читать научился ещё давно, когда ему было четыре года. Но «С» и «А» — это были его буквы, и на кармашке его трусиков они тоже были вышиты!

— «А» и «С», — сказал Саша мальчишке. — Ты, значит, тоже Антошин Саша?

— Ты чо? — удивился тот. — «А» — это Анатолий, «С» — это Суханов. Это меня так зовут.

…У них были общий дом и одинаковые инициалы, но сами они были совсем разные. Худенький смуглый Саша играл во дворе в футбол, любил строить машины и читать книжки. А Толька — розовый, как девочка, и играть любил с девчонками. Он приносил из дома сверкающие стеклянные пуговки или янтарные бусинки и, выкопав в углу двора глубокую ямку и застелив дно её травой или заложив щепочками, с приговорами закапывал в ямку пуговки, бусинки или пробки от душистых маминых флаконов. Это называлось «секретик». Такие секретики закапывали девчонки по всем дворам. Зачем? Толька об этом не думал. Просто интересно! Вдруг кто-нибудь найдёт!

Однажды Саша и Толька вместе убежали со двора на соседнюю стройку. Там с утра появился какой-то новый бульдозер, и Саша хотел его посмотреть. Тольку бульдозер мало интересовал. Зато около стройки продавали эскимо, а Толька в тот день, копаясь с секретиками, нашёл двадцать копеек. Поэтому он тоже с радостью пошёл со двора.

На стройке гудели машины, тучами вздымалась то белая, то красная пыль, рычали, буксуя, самосвалы, скулила лебёдка. Но громче всех трещал, скрежетал и грохал новый бульдозер. Саша насмотрелся на него досыта. Толькино эскимо они честно лизали по очереди. Наказаны за побег тоже были оба. Оба просидели по целому дню под арестом, каждый на своём балконе. Саша читал, а Толька целый день ел то яблоки, то сухарики, то арбуз.

Осенью они пошли в школу и попали в один класс, первый «А». Когда в первый школьный день мамы пришли за ними к концу уроков, они обе одновременно ахнули: новенькая форма у их сыновей была погублена. Но тоже по-разному. Саша изорвал гимнастерку в драке с мальчишками первого «Б», а Толька, завтракая в буфете, опрокинул на брюки стакан киселя.