Огоньки светлячков

– У него были царапины на спине, – вспомнил я. – Он их ничем не обработал.

– Царапины, – произнесла сестра и задумчиво провела пальцем одной руки по ногтям другой.

– Потом я видел, как он мылся… – Я смутился и посмотрел на трусы. – Там. Ну, ты понимаешь. Потом сходил в туалет и отругал меня за мыло.

Сестра будто меня не слушала. Она продолжала водить кончиком пальца по ногтям.

Мы довольно долго сидели молча. Так долго, что я не выдержал.

– Почему ты спрашиваешь?

Ребенок в кроватке зашевелился, потом издал особенный звук, означавший, что теперь он устроился удобнее.

– Почему? – повторил я.

Сестра молчала еще несколько секунд, прежде чем заговорить. Она опустила голову так низко, что нос ее маски теперь почти касался моей груди, а потом покосилась на дверь.

– Ты знаешь, почему папе надо было вымыться?

Я покачал головой.

– Вы с мамой дошли в учебнике до той части, в которой написано, откуда берутся дети?

– Я и так знаю, откуда они берутся.

Сестра выдохнула и долго не дышала. Потом набрала в легкие много-много воздуха.

– Папа не такой хороший, как ты думаешь, – сказала она.

– Знаю. Он заставил меня спать в ванне.

Сестра взяла меня за руку и улыбнулась.

– Это еще что, – продолжала она. – Он и не такое может.

Она потянула к себе мою руку и прижала к своему животу.

– Этот ребенок появился из моего живота.

Словно понимая, что мы говорим о нем, малыш стал выбрасывать ножки в воздух.

– Я знаю, – сказал я. – Сам видел, как он вылез.

Я хорошо помнил, как держал сестру за ногу, когда она лежала голая на обеденном столе. Помнил, как она хотела сорвать маску, как костяшка локтя ударилась о деревянную поверхность, когда папа отпустил ее руку.

– А знаешь, как он там оказался? – усмехнулась сестра и наклонила голову. Хрустнул сустав на шее. На нижнем веке появилась слеза и стекла на край прорези в маске. На мгновение она засветилась, поймав лучик от лампы на потолке, и упала внутрь.

Я размышлял над ответом на ее вопрос. Единственное, что пришло в голову, – еще один вопрос.

– Это был Человек-сверчок?

Сестра цокнула языком, покачала головой и положила на мою руку вторую ладонь.

– Нет же, – прошептала сестра и выдохнула, готовясь дать ответ. – Это был папа, – выпалила она.

Малыш в кроватке стал пинать решетку – прутья, похожие на те, что на окнах. Сестра посмотрела прямо мне в глаза, потом несколько раз моргнула и отвела взгляд.

– Папа? – Мне показалось, что кожа на руках и ногах покрылась пупырышками. Что-то изнутри рвалось наружу.

– Вчера это было не в первый раз, – продолжала сестра.

– Вчера?

Сестра положила руку на мою спину и несколько раз провела из стороны в сторону, царапая ногтями. Точно так же были расположены царапины на спине папы.

– Это была ты?

Она кивнула.

– Что он тебе сделал?

– Сделал мне больно.

– И малышу? – выпалил я.

Взгляд ее устремился в пустоту комнаты.

– Нет, не в этом смысле. Надеюсь, этого не случится.

Она вздохнула и резко выдохнула. Покачала головой, будто мысленно разговаривала сама с собой.

Сестра приподнялась и подсунула под себя ногу. Пружины скрипнули.

– Обещай, что никому ничего не скажешь. – Голос ее неожиданно стал серьезным. – Поклянись. Ни папе, ни маме, ни бабушке. Даже брату.

– Он часто это с тобой делал?

– Что?

– Папа. Он часто это делал?

Сестра выставила вперед кулак и начала разгибать пальцы. Выбросив все пять, она опять сжала их и начала сначала, отсчитывая вслух. Когда второй кулак превратился в раскрытую ладонь, она замолчала.

– А мама знает, что папа делает тебе больно?

– Если бы ты знал, откуда берутся дети, – ухмыльнулась сестра, – ты бы знал ответ, раз у меня есть ребенок.

Дрожь пробежала по всему моему телу.

– Ты обещал, что никому не расскажешь. Поклянись жизнью малыша. И еще… – Она огляделась. Острый нос указывал на разные предметы. Потом встала, взяла что-то с бабушкиной тумбочки и вернулась на место. Сестра сжала мои руки, и я увидел, что она держит четки. Она обернула ими наши ладони.

– Клянись именем Того, Кто Выше Всех. – Сестра сжала четками мои руки так сильно, что стало больно. – Повторяй за мной: я никому не скажу то, что сейчас услышал. – Сестра дышала тяжело и часто, несколько раз она покосилась на дверь. – Я ни слова не скажу об этом ни одной живой душе. Клянусь именем Того, Кто Выше Всех. Повторяй! – На меня брызнула слюна с ее губ. – Повторяй! – Она сильнее затянула четки и сдавила мои пальцы. Они даже покраснели.

– Я не… – начал я, глядя на побелевшие полосы ее пальцев, – скажу никому о том, что сейчас услышал. Клянусь. – Я не мог вспомнить, какие слова произнесла сестра и в каком порядке. – Именем Того, Кто Выше Всех.

– Смотри, никому. Ты поклялся.

Я кивнул.

– Я знаю, что ты не проболтаешься. И не только потому, что дал клятву. Тогда я расскажу всем твои секреты.

Я понял, что она имела в виду банку со светлячками, которую я поставил в кроватку малыша.

– Никому? – спросила еще раз сестра.

– Никому, – повторил я.

Она размотала четки и встала, чтобы положить их на место, но на полпути остановилась.

Губами я ощутил прикосновение распятия.

– Целуй образ Того, Кто Выше Всех. Если ты нарушишь клятву, наказание будет страшным.