Оговор

— Утром, когда она собиралась на работу…

— А где она работала?

— Во французской спецшколе.

— Она преподавала там?

— Преподавала?.. Нет… Работала в канцелярии..

Радев говорил с трудом. Ралчев на мгновение задумался.

— Она была в этом же костюме?

— Да.

Ралчеву показалось странным, что Радева собиралась пойти на работу в самом новом своем костюме. Он снова спросил:

— Вы в этом уверены?

— Уверен, — уже тверже ответил Радев.

— А когда она обычно возвращалась с работы?

— Часам к пяти… — Затем уточнил. — Вернее, сразу после пяти…

— Сегодня она вернулась раньше… Случалось ли такое прежде?

— Н-не знаю. Не помню… Обычно я возвращался сразу после нее…

— У кого еще есть ключ от вашей квартиры?

В первое мгновение Радев словно не понял вопроса. Пришлось снова повторить его.

— Ни у кого, конечно, — ответил он. — У кого же еще может быть? Мы живем одни, комнат не сдаем…

— У вас есть взрослая дочь…

Мужчина, кажется, понял смысл спрашиваемого.

— Зачем ей ключ?.. Она всегда звонит, когда приходит.

Дальнейшие вопросы показались Ралчеву лишними. Да и не было у него пока отправной точки для них — ничего, кроме самых банальных подозрений.

— Советую вам увести куда-нибудь мальчика на ночь. Ему не стоит оставаться здесь. Дети очень чувствительны.

— Знаю, — почти простонал мужчина. — Он не будет ночевать здесь.

На этом разговор закончился. Ралчев облегченно вздохнул и вернулся в спальню. Доктор тоже закончил свое дело и стоял посреди комнаты, молча изучая лицо убитой. Ралчев мог поклясться, что ему пришло что-то в голову.

— Ну и как? — осторожно осведомился он.

— А никак, — недружелюбно ответил Давидов. — После анатомирования представлю вам письменное заключение.

Вскоре группа уехала, а Ралчев позвонил в соседнюю квартиру. Он почти не сомневался, что ничего нового не узнает, но хотел, чтобы совесть у него была чиста. Дверь открыл невысокий, перепуганный мужчина, трясшийся как в лихорадке. Из-за его спины выглядывала женщина.

— Извините, — начал Ралчев, — но не припомните ли вы чего-нибудь такого, что сегодня после полудня произвело на вас особое впечатление?

— Что именно вас интересует? — выступила вперед женщина.

Весь ее вид говорил о том, что ей очень хочется помочь следствию.

— Не знаю… Может быть, какой-нибудь подозрительный шум в соседней квартире… В новых домах обычно хорошая слышимость.

— Да, — охотно согласилась женщина.

— Может быть, вам слышно соседское радио?

— Да, слышно.

— Может быть, вы слышали голоса… Крик…

— Я почти все время была на кухне.

— Как жили ваши соседи? Часто ли ссорились?

— Они очень милые и воспитанные люди. Жили они дружно. К тому же они очень тихие. Даже их сын не шумел. Сама Антония была вообще женщиной очень вежливой. И хотя ей почти столько же лет, сколько и мне, она всегда здоровалась первой.

— Где мальчик? Все еще у вас? — спросил Ралчев.

— Он в комнате моего сына. Румен показывает ему какой-то альбом. Он ведь совсем еще ребенок, уже немного успокоился. И не плачет. Хотите его увидеть?

— Нет, нет, — чуть ли не с испугом ответил Ралчев. — Вы не знаете, где мальчик был после обеда?

— В кино. Он сказал мне, что смотрел «Фанфан-Тюльпан». В пятый раз. Я и не знала, что этот фильм еще идет.

Не знал и Ралчев, вообще не смотревший этот фильм. Стоило проверить, в каком кинотеатре был мальчик. Теперь ему не оставалось ничего другого, пак попрощаться с доброжелательной женщиной, пожать мягкую потную руку ее мужа и выйти на улицу в сопровождении мирных запахов обжитого дома.

Темнело. Воздух был мягким, небо нежным, стояло полное безветрие. Наверное, погода еще долго будет такой же тихой и приятной. «А может, и наоборот, — неожиданно подумал Ралчев. — Никогда нельзя наверняка предсказать погоду на завтра».

Выйдя на оживленную улицу, он остановил свободное такси. Ралчев редко позволял себе такую роскошь — экономить силы и время за счет транспорта. Но сейчас он спешил в аэропорт. В эти трудные минуты явно не хватало начальника. Ралчеву казалось, что чем раньше он туда приедет, тем раньше увидит Димова.

3

В аэропорт Ралчев приехал в четверть девятого. До самолета из Варны оставалось добрых полчаса. Он выпил чашечку кофе, потом — неожиданно для себя — заказал рюмку коньяку. Коньяк как-то странно возбудил его: мысли замелькали с калейдоскопической быстротой. Он подумал о второй рюмке, но… лишь усмехнулся и поспешил встать.

Ралчев так и не услышал, как по радио невнятно объявили, что самолет из Варны приземлится через пять минут. Большая белая машина села почти бесшумно, и только после этого до его слуха долетел рев заглушаемых двигателей и пронзительный свист воздуха. Пассажиры вышли из самолета, и он заметил в толпе плотную фигуру своего начальника, казавшуюся невероятно земной и внушительной среди других человеческих фигурок, смешно семенивших по бетону.

— Привет начальству! — сказал Ралчев, когда Димов поравнялся с ним.

Инспектор только теперь увидел Ралчева, в его взгляде мелькнуло удивление. Он не привык к тому, чтобы его встречали и провожали.

— Привет, — ответил он и протянул руку.