ОГПУ против РОВС. Тайная война в Париже. 1924-1939 гг.

Опустели штабы и квартиры,

Замолчал о правде голос смелых.

Выйдут внуки красных командиров

И допишут мемуары белых.

И не сверхъестественно, пожалуй,

Если светоч в черной тьме зажженный

Самым честным русским генералом,

Вспыхнет, светом правды озаренный.

Анатолий Величковский

ГЛАВА 1. Материалы дела Скоблина из архива ФСБ РФ

Казалось бы, странный вопрос. После всего, что сказано в предыдущих частях, как можно сомневаться? Не спешите. Помните, я много раз просил вам запоминать те или иные подробности? Вот и настало время о них поговорить.

Справедливости ради стоит сказать, что до недавнего времени я, как и все, был убежден — последний командир легендарного Корниловского ударного полка был самым успешным агентом НКВД, организовавшим похищение председателя Русского общевоинского союза генерала Миллера. На многочисленные нестыковки в том деле привычно не обращал внимания, пока один из участников моего же собственного блога в Интернете с символичным названием «Белое Дело» не задал простого вопроса: «А почему вы верите, что согласие работать на советскую разведку написано собственноручно Скоблиным?» Это было подобно некоей вспышке — момент истины.

Версия о великом агенте Лубянки Николае Владимировиче Скоблине покоится на двух мощных китах: на его личном деле из архива ФСБ РФ и десятках разных свидетельств из серии «Одна гражданка болтала…», озвученных на суде в Париже.

Начнем с самого главного. Я покажу вам эти пресловутые донесения генерал-майора Николая Владимировича Скоблина на Лубянку. Стоило огромного труда собрать и упорядочить многочисленные рапорты и отчеты, разбросанные по десяткам монографий и сотням статей. Целиком дело никогда не публиковалось. Что и не удивительно. Если по отдельности и в сокращенном виде они могут служить доказательством «предательства» корниловца, то собранные воедино — ничего, кроме ироничной усмешки, вызвать не могут.

Впервые о Скоблине заговорили на Лубянке сразу после похищения генерала Кутепова, увенчавшего конец второй фазы операции «Трест». Советские контрразведчики решили начать этап борьбы с русской военной эмиграцией. Был придуман хитроумный план: завербовать кого-нибудь из начальников РОВС. Но кого? И кто сможет это сделать? По всем управлениям ОГПУ СССР была разослана ориентировка, суть которой сводилась к тому, что нужен надежный человек, в прошлом белогвардеец, который знаком с лидерами Русского обшевоинского союза лично и смог бы уговорить их работать на советскую разведку.

Вскоре пришел ответ, подписанный начальниками контрразведывательного и иностранного отделов ОГПУ Украины: «Вы обратились к нам с просьбой подыскать сотрудника, который мог бы выполнять работу в Югославии. Мы решили рекомендовать вам для этой цели нашего секретного сотрудника “Сильвестрова“. Последний является проверенным человеком, весьма толковым, решительным и настойчивым. О вашем решении просим срочно нас известить, так как, если вы не найдете возможным использовать “Сильвестрова“ по Югославии, мы отправим его на другую работу».

Кто же такой этот самый «Селивестров»? Бывший штабс-капитан Корниловского ударного полка Петр Георгиевич Ковальский. В Белом движении он был с первого дня. В бою под Таганрогом был тяжело ранен, и после выздоровления, решил, что хватит с него пролитой крови. Он решил вернуться к родителям и поступить в университет. Но его мобилизовали в армию гетмана Скоропадского, служить которому он не собирался. Ковальский тут же предложил свои услуги Петлюре, который отчаянно нуждался в офицерах. Его немедленно произвели в полковники, а через неделю он стал генерал-квартирмейстером. Но счастье было недолгим. Скоро ему в руки попала телеграмма с требованием немедленно задержать дезертира Ковальского. Арестовывать сам себя он не захотел, предпочтя сбежать в Одессу, где рассказал о своем легендарном боевом прошлом в рядах Корниловского ударного полка. Учтя, что его отец был железнодорожником, его назначили комендантом станции «Новороссийск».