Ограбление Харон

– Это же несложно сообразить, Феденька! – стала ему втолковывать госпожа Яровая, словно тяжело больному или как умственно неполноценному ребенку. – Вот видишь, у меня ключ от этой комнаты. А вот – генеральная доверенность на назначение меня генеральной поверенной на переходной период, стоящей во главе фирмы. Потому что Никита Трофимович, упокой господь его душу, успел передать мне все это буквально за полтора часа до своей скорбной кончины. Не знаю, как там будет дальше и что нам огласят в завещании, но пока все здесь работающие должны неукоснительно выполнять все мои распоряжения. Так что, Феденька, «а трабахар!»[3], как ты любишь говорить на своем любимом кастельяно. Бегом за отчетами!

Генеральный директор ненавидел это сопливую выскочку. Еще больше ненавидел, когда она точь-в-точь копировала обращение босса к своему внучатому племяннику. «Феденька!» И это будучи на восемнадцать лет моложе!

Правда, положа руку на сердце, в этом обращении Федор сам был виноват. Еще тринадцать лет, когда Элла Витальевна впервые появилась на фирме, рьяный бабник и сердцеед немедленно подкатил к ослепительной красавице и с ходу стал обещать златые горы. Новенькая щедро стреляла глазками, мило улыбалась и, мило стесняясь, отговаривалась, что она не такая. Мол, могу только дружить, и вообще, у меня уже есть парень.

В пылу страсти и кипящего желания Федор шел напролом, соглашаясь даже на дружбу. Тогда и позволил даме неосторожно обращаться к себе как угодно, хоть «Феденька». Госпожа Яровая тем не менее ловко и твердо отшила прилипчивого кавалера, продинамив его так, что он к ней обращался впоследствии только по делу и только при служебной необходимости. А вот ласкательное обращение осталось, хоть и приводило порой к шумным скандалам.

А сейчас вроде и скандалить Федор Карпович не имел права. Распоряжение получил от главного доверенного лица? Вот и топай, выполняй. Но так просто уйти не давало клокочущее в груди бешенство:

– Хамишь, Эллочка? Ну, ну! Уж не знаю, как ты успела влезть в доверие к старику и когда умудрилась вырвать у него ключ. Но так и быть, потешь свою натуру, порадуйся неполную неделю своим могуществом. А уж потом…

И делано, утробно рассмеялся.

Тем более что он был уверен в неизменности завещания. Потому что старик с ним советовался и давал почитать текст после составления. И все в том распределении благ и обязанностей генерального директора устраивало. Да и поменять завещание как бы никто без его ведома не мог. Потому что старика-то нет, а имеющиеся пароли допуска у Федора никто украсть не мог, они были в памяти. А на память он пока не жаловался.

Вот и можно было издеваться над наивностью временно поверенного.

Но дама на такой пассаж лишь скривилась:

– Фи! Как мелко!.. Мстить женщине за то, что она отвергла престарелого ловеласа из-за его непрезентабельного вида и мерзкого поведения?.. И чтоб ты знал, Феденька, я инициировала чтение завещания уже на шестой день после ухода нашего патрона. Так что послезавтра все заинтересованные лица собираются у нотариуса. Или ты не придешь?

– Приду. Очень уж хочется посмотреть на тебя в финале всего мероприятия. Ты ведь очень, ну очень любила покойного?

– Конечно. Его есть за что любить. Великий человек был.

– Ну кто бы сомневался! – не удержался от ерничества Федор. – Ты у нас на вторых лиц в иерархии не размениваешься, присасываешься сразу к первым. Хе-хе!

Нашел чем уколоть, ибо слухи все-таки некоторые ходили об особой симпатии дамы к старикану. Но только слухи, ничего большего там не было, кроме искренней симпатии и уважения. Зато сейчас удалось слегка разрушить невозмутимость Яровой и с удовольствием понаблюдать, как ее щеки порозовели. Еще и добить не помешает ехидным вопросом:

– Наверное, и на похоронах хотела бы поприсутствовать?.. Увы! Туда будут допущены только родственники и самые близкие. А вот потом – всегда пожалуйста! Наведывайся к могилке и возлагай цветочки.

Яровая сделала паузу, беря себя в руки, и вновь надела маску безукоризненного совершенства:

– Феденька, с похоронами не все так просто, – теперь тон звучал печально, с искренним сочувствием. – Например, и ты сегодня на них попасть не сможешь при всем желании.

– С чего бы это? – Он демонстративно глянул на шикарные наручные часы. – Через час отправляюсь.

– Как? Ты разве еще не в курсе, что случилось с телом усопшего Никиты Трофимовича? – В ее округлившихся глазах появилось такое искреннее удивление, что директор заволновался:

– А что с ним случилось?

– Оно исчезло! – интригующим шепотом огласила Элла жуткую новость. – Его то ли выкрали неизвестные лица, то ли оно… – голос прервался от ужаса: – …само ушло! Никто толком мне ничего так и не объяснил, но в помещении для прощания останков господина Шенгаута нет!

Некоторое время Федор пялился на женщину во все глаза. Потом поежился словно в ознобе, представив ходячий труп, развернулся и выскочил из кабинета.

Сидящий сбоку от стола мужчина глотнул остывший кофе, скривился и поинтересовался: