Ограбления, которые потрясли мир

Пропагандистская кампания, естественно, финансировалась за счет изъятого. На наглядную агитацию ушла четвертая часть всех полученных в ходе кампании средств. Именно на эти деньги был издан, например, плакат Дмитрия Моора «Помоги!».

Однако пропагандистский эффект был не особенно высоким. Участники собраний, которые по приказу свыше проводились на многих предприятиях, часто высказывались против изъятия. Секретные сводки ЧК сообщают о циркулирующем среди населения слухе, будто большевики отбирают церковные ценности, чтобы было с чем бежать за границу. Вообще, о том, что ценности пойдут не на закупку продовольствия, говорили повсеместно.

Первая кровь

Приступая к изъятию, правительство ставило не столько экономические, сколько политические задачи. Оно было заинтересованно в том, чтобы верующие оказывали сопротивление, поскольку в этом случае появлялся повод прибегнуть к репрессиям. Между тем церковные власти прикладывали максимум усилий для того, чтобы не допустить столкновений. Так, митрополит Петроградский Вениамин, обращаясь к своей пастве по поводу изъятия, писал: «Сохраните доброе христианское настроение в переживаемом нами тяжелом испытании. Не давайте никакого повода к тому, чтобы капля какая-нибудь чьей бы то ни было человеческой крови была пролита около храма, где приносится бескровная жертва».

Без кровопролитий и столкновений прошло изъятие в Архангельской области (3 пуда серебра и 66 драгоценных камней с окладов икон). Кроме того, духовенство и верующие Архангельской области добровольно внесли в губернский комитет помощи голодающим почти 400 млн совзнаками. В Вологде для губпомгола собрали около 800 млн рублей. Братия Оранского монастыря (Нижегородская губерния) доставила в комиссию серебряный престол весом 5 пудов.

В принципе общины верующих были готовы участвовать в сборе средств для помощи голодающим, но не в осквернении храмов. Во многих местах верующие организовывали добровольные сборы, чтобы выкупить имущество своего храма и спасти его от изъятия и уничтожения. Сохранилась адресованная Ленину телеграмма, в которой крестьяне просят оставить в покое их храм, предлагая направить голодающим 150 пудов хлеба, 75 пудов мяса и 15 пудов масла. На всякий случай крестьяне оплатили и ответ вождя в размере 15 слов. Однако ответа не последовало. Власти не были заинтересованы в организованном участии верующих в сборе средств. Сначала при выкупе церковного имущества от прихожан требовали сумму, которая в два-три раза превышала его стоимость, а потом и вовсе запретили подобные замены.

Форма проведения изъятий становилась все более оскорбительной для верующих: в храмы входили в шапках, церковную утварь запихивали в ящики ногами и т. д. Все это приводило к стычкам и вооруженным столкновениям. В газетах тех лет говорилось о 1414 столкновениях властей с верующими. Проверить эту цифру невозможно.

Учимся культурно торговать

При изъятии к церковной утвари подходили как к лому драгоценных металлов, хотя среди изымаемых предметов было немало художественных и исторических ценностей. Конечно, изделия стоили дороже лома, но для их реализации были нужны специалисты, а их-то как раз и не хватало. В актах изъятия читаем: «Изъято камней неопределенного достоинства и величины следующее количество: больших зеленых в желтой оправе, квадратных – 2 штуки; большой выпуклый полукруглый белый камень в желтой оправе – 1 штука». Конечно, инструкции запрещали уничтожение художественных и исторических ценностей, однако они не выполнялись даже в столицах. Так был разобран и уничтожен легендарный серебряный иконостас Казанского собора, изготовленный из трофейного серебра, добытого казаками атамана Платова во время наполеоновских войн. На отчаянные телеграммы Петроградского отдела музеев Москва не отвечала.