Ограниченная территория

Когда я вернулась в корпус, у двери моего кабинета уже ждал Валя. Вымученно улыбнувшись ему в ответ на вежливое приветствие, я вместе с ним двинулась к лестнице чёрного хода. Путь по ступенькам и далее, к кабинету Антона, давался мне тяжело. Но в то же время хотелось поскорее покончить с этим. Сегодня почти все вещи моего мужа покинут места, в которых обитали вместе с хозяином несколько лет. Квартира, рабочее место… Я стиснула кулаки и вздохнула. Душевная боль слилась с той, что я причинила себе, впившись ногтями в кожу ладоней.

Вот и дверь с табличкой.

Скоро, наверное, её снимут, и от того, что это помещение когда-то принадлежало доценту Бирюченко, останутся одни воспоминания. Никогда я больше не поднимусь к нему в кабинет, не обниму, не спрошу совета…

— Постой пока здесь, — собравшись с духом, сказала я Вале. — Позову, когда… позову, в общем.

Тот молча и, как показалось, понимающе кивнул. Открыв ключом дверь, я вошла, сжимая наготове в руке коричневую полиэтиленовую хозяйственную сумку.

В нос ударила знакомая затхлость. Такой же воздух встречал меня дома, когда я впервые вернулась туда с похорон. На меня сразу накатили воспоминания. Антон, сидящий за столом в кресле. Я, ожидающая, пока он оденется, чтобы вместе уйти. Мы с Тимом, вбегающие сюда, пока он ест зефир…

Решительным шагом я принялась обходить кабинет, методично снимая с полок его личные вещи и, едва изучая, клала в сумку. Исключение я сделала лишь нашему совместному фото в рамке на столе, сделанному год назад на Патриарших прудах. Волосы у меня были тогда чуть длиннее плеч, а вихор на лбу Антона выделялся сильнее, чем последние несколько месяцев, когда он был живым. Мы весёлые, радостные, и счастливые сидим в тени зелёных деревьев, обнимая друг друга и не подозревая, что ждёт впереди…

Рука с зажатой в ней рамкой опустилась на стол. Почувствовав знакомоедавление в груди, я проглотила комок в горле. То ли от пыли, успевшей скопиться на рабочем столе, то ли от нахлынувших эмоций в глазах и в носу защипало. Я закашлялась.

— Простите. Мне кажется, вам нужна помощь, — послышался словно издалека голос Вали.

Меня охватило раздражение. В этот момент я готова была согласиться с Марго и Тимом: идея принять предложение лаборанта быть со мной здесь — в месте, где всё напоминало о погибшем муже, — была не такой уж хорошей. Но через пару мгновений я, пытающаяся незаметно утереть слёзы рукавом, увидела руку, протягивающую мне платок.

— Спасибо… здесь… пыли много, — пролепетала я, принимая сложенный бумажный прямоугольник и стараясь не оборачиваться.

— Понимаю, — отстранённо, но мягким голосом сказал Валя. — Давайте я вам помогу. Позволите? — с этими словами он наклонился к сумке, которую я поставила на пол у своих ног.

— Ох… да, сейчас, — снова взяв фото, я, не глядя, опустила его в недра хозяйственной торбы. — Спасибо, Валя.

— Сумка тяжелая, — заметил он с искренним участием. — Там, наверное, книги?

— Мм… да. Антон любил читать… И изучать всякие энциклопедии. С детства, — я на мгновение улыбнулась, вспомнив эту его привычку. Раздражение постепенно исчезало. — Его так захватывало изучение мира, всего живого… Словом — настоящий биолог.

Всё-таки говорить о муже в прошедшем времени для меня было странно. Это звучало чужеродно, как диалект неведомого племени.

— Он был хорошим человеком, — подтвердил Валя. — Екатерина Семёновна, не сочтите чересчур любопытным или бестактным, но что вы собираетесь делать с этими книгами?

Я пожала плечами.

— Изучу, просмотрю. Некоторые, может, заберу.

— Насколько я слышал, Антон Сергеевич вёл исследование, — негромко произнёс Валентин.

— Да. По изучению свойств антимикробных пептидов, — с тоской произнесла я, взглянув в сторону выключенного компьютера. Уже отсюда было видно — тот в отсутствие хозяина тоже покрылся слоем пыли. Мне ещё предстояло отмыть его перед тем, как заняться изучением данных и скачиванием их себе.

— Кстати, его я хочу продолжить. Вместо него, — я облизнула вдруг пересохшие губы и необъяснимо для себя вдруг решила признаться: — Не знаю, получится ли у меня что-то такое. Антон просто жил этой работой. С его умом и нестандартным мышлением он бы достиг в ней успехов. А я… — мой замутнённый подступающими слезами взгляд остановился на конструкции с серебряными шариками — игрушке «маятник Ньютона», одиноко стоявшей на подоконнике у принтера. — У меня не выйдет так хорошо, как вышло бы у него.

Да, пожалуй, правда — лучшее, что можно сказать.

— Я думаю, он хотел бы, чтобы вы не дали пропасть его трудам зря и завершили начатое им. В любом случае, — попытался обнадёжить меня Валя. В голосе старшего лаборанта биохимии, которого я отныне знаю и как брата Михаила Филина, звучали грусть и теплота.

А ведь он не такой нелюдимый, как кажется.

Я молча проглотила слюну и почувствовала, как с обоих глаз выкатились слёзы. Скатившись по щекам стремительно и стыдливо, они капнули, затерявшись во фланелевой ткани моей сиреневой кофты. Я промокнула лицо платком и, наконец, отважилась повернуться, чтобы взглянуть на Валю.

После чего испугалась.