Ограниченный контингент

Мама долго плакала на кухне, а потом вдруг всхлипнула и завалилась набок. Вадим пытался её поднять, затем догадался вызвать скорую. Пыхтящий перегаром врач определил инфаркт. Маму увезли.

Вадим долго сидел на продавленной кушетке, не включая свет. Смотрел в стену, на которой сверкали сполохи рекламы казино на той стороне проспекта. Оделся, нашел бутылку с ацетоном в кладовке и пошел на угол.

Ацетон сгорел быстро. А вот пластмассовая вагонка, которой воспользовался продвинутый хозяин чебуречной, гореть не хотела, лениво играя крохотными зелеными и синими язычками огня. Вадим замерз и пытался согреть руки, протягивая ладошки к умирающему пламени. Здесь его и взяли.

Так что на маминых похоронах его не было. Может, и к лучшему.

* * *

Хозяин чебуречной через две недели забрал заявление. Вряд ли от угрызений совести – просто своего времени пожалел.

Потом были какие-то ушлые районные тетеньки в золотых перстнях (в результате в квартире поселилась племянница главы районо), интернат, путяга, Ижорский завод, армия.

А затем – Чечня, три года сверхсрочной, снайперская винтовка Драгунова, погоняло «Молчун» и уважение товарищей.

Контракт Вадим продлевать не стал. В Колпино в коммуналке у него была комната. Туда и вернулся.

* * *

– Так, что ещё?

– Митроха совсем охренел, Максим Иваныч. Две точки на Просвете под себя забрал. Контракта с «Шестерочкой» ему мало, пытается к «Мегамаю» подкатиться. Расценки на охрану снизил. Как его… Во! Дымпингует, блядь.

– Кончай материться. А что «Мегамай»?

– Да мутные они какие-то. Про какой-то тындыр говорят.

– Тендер. Конкурс, короче. Блин, надо что-то с Митрохой решать. Причём конкретно решать. Навсегда.

– А я что говорю, Максим Иваныч! Может, у Кирпича спеца попросить?

– Самим надо спецов готовить. Кирпича только один раз попроси – потом замаешься долги отдавать. Что ещё?

– Конфликт у нас. Это. Трудовой, во! Новенький охранник Туловищу в репу дал. Ну этому, из борцов, здоровому. Чего-то в смене не поделили.

– Ого! Он что, Рэмбо?

– Да нет, обыкновенный, вроде. Вояка бывший, чеченец. Ребята базарят, снайпером был.

– Интересно. Вези этого борзого ко мне.

* * *

Новую работу Вадим воспринял, как и всё в своей жизни – спокойно. И без восторга, и без брезгливости. Главное, всё очень знакомо: занял позицию, исполнил, ушел. При этом не надо по горам с полной выкладкой таскаться. В аэропорту встретят, подвезут, заберут. Даже уходишь налегке, оставляя ствол. А уж платят!

Вадим справил маме нормальный памятник, снял приличную квартиру в Питере. Фирма по дешевке подогнала «бэху». Только и надо было, что поменять дверь с аккуратными круглыми дырочками и заменить заляпанную бурыми пятнами обшивку салона.

А потом Вадим встретил Катеньку. Бабы, конечно, в его жизни были. Но этот скоротечный, как правило, платный, неряшливый перепихон не прибавил Молчуну умения красиво ухаживать. И если бы Катенька первая с ним не заговорила в кафе, в жизни бы Вадим с ней не познакомился.

Жизнь обрела смысл. У этого смысла были собранные в пучок гладкие каштановые волосы, острые эльфийские ушки и изящная точеная фигурка. Тинейджерское презрение к косметике и броским шмоткам умело маскировало неистовую ненасытность в постели.

У угрюмого «конкретного пацана» капитально снесло башню. Возвращаясь из очередной «командировки» через Москву, Вадим купил тонкое колечко с бриллиантиком, упакованное в бархатную коробочку. Как в голливудских мелодрамах.

* * *

Катенька сидела на своем любимом месте в кафе, у окна, подперев кулачком острый подбородок.

Нахмуренные бровки и высунутый розовый язычок говорили о крайней степени увлеченности: перед ней на столе, между чашкой зеленого чая и дощечкой с «темпура рору», лежала раскрытая книжка карманного формата в мягкой обложке.

– Здравствуй, солнышко.

Катенька подняла зелёные глаза и как будто осветилась изнутри. Потянулась облитым черным свитерком, таким желанным телом.

– Вадимчик, родненький! Я так поскучала.

Она всегда говорила «поскучала» вместо «соскучилась».

– Что читаешь?

– А, сериальчик. Про бандитского киллера по кличке «Молчун». Ничего, увлекательно.

Вадим, холодея от странного чувства, взял в руки дешевую книжонку.

«…Рыжий кот, явно скучающий на чердаке, незнакомому человеку обрадовался и принялся тереться круто выгнутой спиной о штанину. Молчун вздрогнул, но не оторвал взгляд от прицела. Наступала решающая стадия. Объект пожал руку лысому толстяку и повернулся к машине. Охранник пошел открывать дверь, освободив линию огня. Выстрел. Обиженный кот отпрыгнул и зашипел. Молчун аккуратно положил «винторез» на пол и пошел к чердачной двери. Красноярского авторитета по кличке «Металлург» больше не существовало…»

– Вадим, ну ты чего? Книжки будем читать?

– Прости, солнышко. Поехали ко мне.

Вадим на автомате крутил руль, машинально отвечая на Катино щебетание. Описанное в книжке произошло в Красноярске двое суток назад. И если «винторез» менты, конечно, нашли, про рыжего кота не мог знать никто.

Ночью Вадим поцеловал спящую Катю в ароматный затылок, вылез из кровати и на кухне раскрыл книжку на первой странице.