Огребенцы. Место в котором мы встретились (СИ)

Новый залп прервал рассуждения товарищей и заставил опасливо пригнуться. Хотя 90 пушек на троих — это не сильно много против 30 тысячного города, но калибр явно был не самый малый. Грохот и треск в кварталах вдоль береговой линии показывал, что городу достаётся серьёзно.

Здесь товарищи ясно различили новые детали. Между кораблём и берегом на волнах покачивалось с десяток крупных многовесельных шлюпок.

— Человек по 25 на шлюпку, — подытожил Коля. Человек 700 они в город точно выбросят. Что против 400 человек местных вояк весьма много, особенно притом, что 150 из них ушли в патруль на корветах, — скрывался гопник. — Пошли!

— Куда? — посмотрел на ухмыляющегося товарища Женя.

— Понятное дело куда! Исполнять мою детскую мечту — утопить что-то большое и ценное!

* * *

Хастел сидел в кресле и ни о чём не думал, переполнялся чувством огромного удовольствия просто от того, что он есть. Когда не надо гнаться ни за каким смыслом жизни, так как вот он — смысл, под носом, внутри тебя. Подобное состояние доступно и человеку. И требование для него весьма скромное: тело, душа и разум должны пребывать в некоем равновесии. Простое требование, но столь невыполнимое при ритме жизни современного человека.

Но внезапно состояние это он вынужден был прервать, так как поступило сообщение от Хранителя о беспорядках в портовом городе. Но бог с ними с беспорядками, местные пусть сами разбираются со своими делами. Пока они соблюдают свод правил, прописанный в их религиозном тексте, вмешательство Администраторов нежелательно. И даже когда не соблюдают, вмешательство часто ограничивается беседой с местным правителем где-нибудь на кромке ближайшего вулкана. Очень плодотворные беседы выходят, между прочим. Однако Хранители смотрят на этот мир глазами попаданцев. А в том городе таких сейчас пятеро. Тех самых, что из-за форс-мажора на его — Хастела участке реальности не заберёт плановый караван. Что есть не очень хорошо.

Хастел встал, надел меховые тапочки, что были призваны сегодня контрастировать с его чёрным костюмом и белой рубашкой и неторопливо вышел из особняка в сад.

Здесь, среди благоухания цветов, ночного стрёкота цикад и шума фруктовых деревьев, на траве в позе лотоса сидела женщина. Обычное облегающее платье она сменила на серебристую мантию, а волосы, что в повседневности спускались на спину единым потоком специальным обручем, сейчас были распущены и обегали плечи.

Хастел задержал взгляд на Нефирате и даже было подумал не отвлекать её, но от мысли этой отказался. Он как координатор должен пристально следить за информацией о состоянии мира, а активное завлечение в события не всегда способствует возможности новую информацию адекватно обработать и быстро выработать оптимальное решение.

Женщина открыла глаза и посмотрел на «начальника».

— Митунг, военные действия, пять заблудших душ. Поприсутствуй рядом на случай, если хранители заметят запретные технологии или какие-либо энергетические искажения. Последние впрочем исключены.

— Почему не отправить Энрю? — спросила женщина.

Этот вопрос был задан не с позиции «Какого меня оторвали от медитации!?», а исключительно ради понимания ситуации. Так как Энрю являлся ликвидатором и «накручивать хвосты», и отрывать головы его непосредственная обязанность.

Хастел вздохнул и немного поморщился, что с его невозмутимым лицом происходило крайне редко.

— Энрю — ходячий апокалипсис, — коротко разъяснил он. — Зигирот (архитектор группы Хастела), последние лет двести только и закапывает за ним километровые котлованы…

Нефирата позволила себе едва заметную улыбку, разбавленную удивлением, после кивнула и исчезла, оставив Хастела в задумчивости созерцать темноту сада.

Глава 9, в которой Коля выясняет, что 60 пушечный фрегат не из их района

* * *

Атака на «Энтерпрайз» — «байка» о том, как советские подводники чуть не потопили американский авианосец продувом гальюна.

* * *

— Какого чёрта мы здесь делаем? — возмутилась стройная женщина с монгольским чертами лица и поправила иллюзорную мантию. Иллюзорность её одежды заключалась в том, что лишь стоило её обладательнице замереть, мантия эта немедленно стремилась слиться с окружающим пейзажем.

— Не гунди, шеф сказал надо, значит надо, — передразнил её суховатый мужчина с большим лбом, правильным носом и аккуратным подбородком, да и вообще, что его — белоруса описывать.

На это женщина хмыкнула, притопнула ножкой и недовольно сжала изящный, покрытый золотой гравировкой посох.

Другой мужчина, голубоглазый, широкоплечий, закованный в чёрную пластинчатую броню, повернул подбородок «недобитого арийца» к человеку в белом кожаном плаще и спросил:

— Что задумался, Чингиз?

— Да всё это навевает воспоминания, — немного грустно произнёс человек с отлитым кавказским лицом.

Человек этот должен быть знаком вам — тот самый пустынный странник, арбалет которого умудрился «увести» Юрий, но которого данный факт уже нисколько не расстраивал.