Огромный черный корабль

Платформа качнулась вправо, снизилась и уже совсем над зеленым ковром, понеслась к воде. Браст повернул кресло, обвел взглядом небо. За все время полета ни одно из солнц так и не мелькнуло среди облаков: они шли со стороны океана сплошной непробиваемой белой пеленой. Браст хотел увидеть светило Фиоль, хотя знал: его отсутствие им на руку, ни дай Мятая луна, вверху висит сторожевой зонд вражеской ракетной базы.

Мотор изменил звук.

– Прикрой голову, снижаемся! – крикнул Сименс.

Браст опустил на глаза очки, непроизвольно сомкнул веки, правой рукой он закрыл лицо, а левой, не смотря на пристегнутый ремень безопасности, до боли вцепился в рукоятку кресла. Что-то хлестнуло по руке, вокруг слышался треск ломающихся веток. Платформа опускалась вертикально вниз, прочь от соленого бриза, в салатные сумерки. Винт издавал чудовищный треск, как громадная мясорубка перемалывая мелкие отростки с листьями, проскакивающие через нижнюю защитную сетку. Браст наклонился вперед и прикрыл голову обеими руками: было страшно. Он знал, что средняя высота джунглей не более двух сотен метров, а здесь у моря и того меньше, но казалось: замедленное падение длится уже час. Он пробовал считать, но счет все время сбивался. Несколько раз платформа сталкивалась с крупными ветками и, видимо, Сименс делал какие-то маневры по этому поводу.

Вдруг все стихло и замерло. Они достигли земли. Одновременно с этим кончилось топливо, мотор смолк. Браст не мог поверить своему счастью. Он глянул на Сименса. Пилоту было не до него, он поднял стекло шлема, достал и вскрыл санитарный пакет, и теперь, куском бинта, стирал с лица и шеи струящийся пот: его как будто окунули в бассейн.

Во внезапно наступившей тишине Браст услышал, как на верхних этажах леса встревоженные птицы обсуждают на своем языке произошедшее событие. Он стянул очки, выхватил из гнезда игломет, а уже потом, следуя инструкции, открыл застежку ремня. Джунгли сориентировались быстрее: сразу два комара-кровососа прилипли к его щеке.

– С прибытием, Сименс, – сказал он, смахивая насекомых и оглядывая окрестности.

Сверху медленно спускались изрубленные винтом листочки, но ход, пробитый ими, уже затянулся зеленой массой. Вокруг был надоевший полумрак и никакой реальной опасности, а может она и была, стволы и папоротники подступали вплотную: видимость ноль.

– Пора выходить в эфир, – наконец подал голос Сименс. – А то полковник заждался.

– Снимать рацию будем? – спросил Браст.

Тут его бросило в холодный пот – он вспомнил.

– А антенну, антенну ты оставил там, на верху?

И сразу его взгляд уперся в тянущуюся к невидимому небу металлическую проволоку. Он понял: в отличие от него, Сименс ничего не забывал. Там снаружи, над лесом, на другом конце этой прочной нити висел маленький надувной шарик.

3. Гости

– Так что же это было, майор? – спросил Лумис.

Они сидели во втором убежище, в кабине энерго-контроля. Убежище «один» было небезопасно, без внешней двери оно перестало быть герметичным. Поэтому Мероид оставил там сокращенный расчет в количестве двух человек на каждую кабину, а сам перебрался сюда. У них с Лумисом, да и у всех остальных работы хватало. Они поделили средства химической защиты, переорганизовали оборону от наземного нападения, по возможности уменьшив количество людей находящихся вне укрытия, проверили технику. Им повезло: в последние мгновения до прихода ударной волны, Мероид успел вдвинуть в бункер лазер и развернуть локатор ребром к фронту переуплотненного воздуха, да и расстояние до взрывов было порядочное. Люди не пострадали, отделались нервными потрясениями. Вначале, до них дошли подземные толчки, как отзвук землетрясения, а уже потом накрыли три, почти слившихся атмосферных вала, а через несколько минут, когда все уже невольно расслабились, многих повалил внезапный удар-отражение с гор. Теперь они ждали еще одних гостей – радионуклидов, пропорциональных коэффициенту термоядерности примененного оружия. Коэффициент термоядерности отражал то, какая часть мощности взрыва приходится на энергию выделенную при делении тяжелых ядер, а какая на энергию выброшенную в мир при объединении изотопов водорода в гелий. Зная мощность взрыва и коэффициент, можно было определить примерное количество радиоактивных осадков. Раньше, в период Второй Атомной, коэффициент обычно равнялся 0,5 , что говорило о равном распределении ответственности разрушений между делением и синтезом. Теперь, в связи с неуклонным стремлением прогресса к совершенству, коэффициент все более смещался в сторону уменьшения доли ядерного процесса в общем деле стирания с лица Геи числа городов и людишек. Так что цивилизация снова радовала своими достижениями, теперь более мощные взрывы не всегда соответствовали такому же сильному увеличению радиации.

Но наши герои не знали коэффициент, весьма приблизительно оценивали мощность, их успокаивало только одно: ветер, со стороны гор, сдувал черные высотные облака прочь, туда за реку, неся смерть и болезни другим несчастным.