Огромный черный корабль

– Я в запасе, до офицера в свое время не дослужился, – доложил Лумис. – Но меня вряд ли призовут, я в списках ГГ на ликвидацию.

– Отпусти руку, а то я им сейчас позвоню, подскажу, где скрываются их премиальные.

– Черта мятого и лысого, глав-штурм-майор. Пока не доложите личному составу, в моем лице, повод для праздника души, не отпущу.

– Откуда ты взялся на мою голову?

– Сами виноваты, кто в Пепермиду Пракса присылал?

– Ладно, ладно, ну, спас ты меня, и что? Теперь будешь тут командовать? – он все-таки поставил стакан, загоревшись новой идеей. – Слушай, коллега, а что если я уволю себя на пенсию, а тебя назначу приемником. Китель с погонами тебе оставлю, командовать ты умеешь, справишься как-нибудь. Приказ сейчас подпишу. Ты «пушкой» орудовать можешь? – глаза у майора уже сияли как индикаторные трубки в режиме накала. – Сегодня начнем прохождение ускоренного курса. Я быстренько введу тебя в основы дела. Ты знаешь, чем умнее машина, а она у нас умная, тем глупее может быть человек. Нет, я тебя нисколько не оскорбляю, но ведь ты все же не специалист по когерентным источникам излучения, так? Значит…

– Майор Мероид, ты чего так набрался? – Лумис смотрел на него с сочувствием.

Глав-штурм-майор часто заморгал. Лумис очень удивился такому перепаду настроения, на глазах офицера выступили слезы. Он упал головой на руки. Лумис дотянулся своей длинной ладонью и обнял его за плечо.

– Ведь что-то произошло, правда?

Он даже представить не мог, что подсекло этого железного человека. Он видел его со стороны, когда того вели расстреливать – тогда он улыбался, шутил до самого конца; даже после уничтожения Пепермиды он не напился, а тут.

– Ты мне друг, Лумис? – глухо спросил майор не поднимая головы. – Значит недолго тебе жить, я приканчиваю всех друзей. Помнишь, позавчера отражение атаки? – еще бы Лумис не помнил. – Помнишь, мы обнаружили зеркалом новую колонну в предгорьях? Это были не легионеры, Лумис, – штурм-майор поднял голову. – Это был дивизион майора Гроппе, моего давнего-давнего друга, я ведь сам его пригласил тогда в шутку, при тебе. Тогда, когда у него кончились ракеты?

Лумис помнил. Он сам налил себе и штурм-майору.

– Но ведь вы не знали, что это он?

– Это меня не оправдывает, Лумис. Совсем, совсем не оправдывает.

Они выпили. Легче не стало.

– Ничего теперь не сделаешь, майор. Против нас и против Вашего друга сработали обстоятельства. Так устроена эта паскудная жизнь, что внешнее окружение почти всегда главенствует над внутренними чувствами. Вы думаете, вы первый у кого случается подобное? Сейчас я расскажу одну историю, которая случилась со мной давно. Давайте выпьем, но чокаться не будем.

Они снова выпили и снова закусили – дожевали крих-лепешку.

– Я рассказывал этот случай только однажды, да и то потом очень сильно об этом пожалел. Тогда я убил собственными руками, без всякой техники и кроме того убил жестоко, более чем друга, – и он повторил историю о Магриите.

– Выпей, – сказал штурм-майор. – Может распорядиться чтобы принесли закуски. Лучше конечно пусть это сделает кто-то из твоих, я в таком свинском виде.

Лумис вызвал Бенса.

36. Процесс чуть притормаживает

Но атомная война являлась очень многоплановым процессом, и посему, параллельно основному сценарию, даже в природе происходили пересекающиеся драмы. Вместе с дымом в верхние слои атмосферы попали, образованные в огненных шарах ядерных взрывов, окислы азота. Они начали связывать озон и на грешную землю устремился поток неослабленного ультрафиолета. Он добивал тех, кто уже получил приличные дозы всяких излучений. Падение температуры внутри Эйрарбии достигло максимума через двадцать дней, и после этого начался медленный нагрев. Дым очень сильно рассеялся, частично осел и местное звезда-солнце получило возможность согреть многострадальную землю. Однако, поскольку внутривидовые разборки еще не закончились, то в одном, то в другом месте происходили новые выбросы пыли и дыма, второго было меньше, почти все уже сгорело, но вот первого компонента хватало. Особенно много пыли поднималось вверх при наложении взрывов. По особо защищенным целям, какой-нибудь тяжелый линкор мог послать два или даже три снаряда с плутониевой начинкой. Происходил интересный искусственный феномен. Первый врыв высушивал, дробил и рыхлил грунт, а последующий легко поднимал всю эту массу в стратосферу, выполняя в этом плане работу Атланта с десятикратной форой.