Огрызки жизни или Дневники (СИ)

30.07.92. 05-00. Лечу из Грозного в Москву. Счастье так близко и недостижимо - хочется снять носки и остудить ноги. Восьмидневную поездку в горы Северного Кавказа опишу позже, в письме к Марине. Она несколько часов назад улетела в Кавалерово, и мы с ней сейчас оба в воздухе. Сидит сейчас в кресле между Лявданской и Протогеновым. Устал, спать не хочется (по-моему, плагиат из дневника Лебедева). Ужасная посадка, давка, фактически, чеченцы взяли самолет штурмом. Они все друг друга знают - раза три  по просьбам пересаживался. Впечатлений много, будет, что приврать.

Привет, Марина! Только что вернулся из Чечни. Полон впечатлениями: чеченцы, спирт, башни, гробницы, скелеты, золото, автоматы и пулеметы, пистолеты и гранаты, дождь, палатка, черная икра, осетрина, овечий сыр, парное молоко, шашлыки, огромные форели, ингуши, Магомет, русские собаки, Дудаев, персики, сливы, абрикосы, шелковица, вишня, кровная месть, золото, суверенитет, деньги, нефть, национальные блюда и женщины, их приносящие и уносящие, вертолет, грузины и осетины, Ермолов, Ельцин, Еда, пальба одиночными и очередями днем и ночью, религия, мафия, что у власти и мафия, что не у дел, деньги, много денег, золото, коньяк и ... сибирская язва. Приехал, хорошо приняли, на следующий день - вертолет и в горы. Оглянулся - понял: золота нет, и в ближайшие периоды не будет. Думаю, хоть ваньку повалять надо, стал мыть шлихи. Мою, а рядом два (в лучшем случае) автоматчика, охраняют, бдительно оглядываясь, постреливают в ближайшие деревья. Отмыл десяток, достаю лупу и им в глаз: - Cмотрите – есть золотишко, очень и очень мелкое, но блестит. Они: - Нам бы покрупнее… - и невдомек им, что и этот несчастный колчедан или пожелтевшую от горя слюду не каждый старатель выловил бы в этом нищем аллювии. Ну, говорю, ребята, поздно уже, топайте в лагерь, отдыхайте, а я с удочкой пойду. Нет, говорят, ты гость, охранять будем. Форель - 250-300мм, удочка из удивительно гибкой чеченской растительности и два автоматчика с горящими глазами. - Кого боимся?- спрашиваю, - Кого надо,- отвечают. Ночь, палатка, засыпаю с трудом. Да и как заснуть, когда рядом 6 автоматов со сдвоенными афганскими рожками пригрелись на засыпающих чеченских телах и еще 5 стволов всякой мелочи с довеском в виде нескольких лимонок нежно сжимаются во сне чеченскими конечностями? Ну думаю, сейчас я вас достану! И так, позевывая, повествую: - Как-то в Приморье приснился одному фельдмаршалу ненавистный его соприятель, а, может быть, и теща и открыл он довольно кучную стрельбу (дУхами, добавил про себя) - все горшки вдребезги и до конца жизни в дырявой палатке прожил, хорошо, что не убил никого насмерть. Пожелал спокойной ночи и слушаю. Не прошло и 3 минут, как во тьме, то там, то тут, звуки странные, но спровоцированно-ожидаемые - храбрые чеченцы дружно ставили свои автоматы на предохранители... Башни кругом высокие, пустые, покосившиеся и навек прямые, могильники, забитые полумумиями, полусклетами древних язычников. Под ними на пойме наша палатка в ней я говорю: - Вот вы, чеченцы, народ сообразительный, аккуратный, лишнего не делаете и не говорите, но спирт пьете как-то странно и длинно - наливаете в стакан, потом разбавляете вполовину водой, потом пьете, потом запиваете водой, а потом закусываете. А вот, говорю, глубоко вами не уважаемый российский народ операцию эту существенно сокращает, значительно удлиняя оставшуюся продолжительность жизни. Иллюстрируя сказанное, наливаю себе около стакана (чуть перелил) спирта и без видимого впоследствии сожаления медленно выцеживаю, естественно, не запивая и не закусывая (последнее не вполне правдиво, ввиду того, что после некоторой паузы, не по необходимости, а из некоторой, не вполне изжитой титанической работой сознания над собой жадности, я съёл-таки полбанки (2л) черной каспийской икры). Чеченский народ переглянулся, затем его взгляд слился в один, кинжалом упершимся в одного из своих представителей, по одному погону капитана, по другому - лейтенанта. Тот пожал плечами, налил стакан спирта и выпил. Тут я понял, что чеченский народ непобедим и пообещал сообщить об этом российскому парламенту (правда, через некоторое время засомневался, не от горя ли в среднем старший лейтенант совершил сей поступок - банка икры-то принадлежала ему...).