Огрызки жизни или Дневники (СИ)

 Сам себе надоел. Где-то там, куда вечно стремится солнце - неведомая жизнь. Влился в стаю таких же, оглянулся на мгновение, прочертив вздернутым подбородком небрежную кривую, ускакал. Все равно, как коню, подстегнутому безжалостной плетью. Его плетью. А чья плеть рассекла его сердце, пустив в бешеную скачку вперед? Орда шла неостановимо. Редкие стоянки, вызванные обстоятельствами, прибавляли бешенства движению. Неподвижность пространства, скученность соплеменников требовали в душе немедленного прекращения. Мой костер горит, жадно пожирая сучья, он торопится к своему концу. Он выгорит дотла и уйдет в себя, уйдет в ветер. Очень скоро пепелище заметит другой, и уже он сожжет себя на пепелище и превратится в дым и растворится в пространстве. Я горю, спешу заглотать пространство. Зачем я здесь? Бешенство скачки влечет возможностью вобрать в себя больше, больше пространства. Вокруг удивительный мир и он движется. Растет береза, она жаждет стать как можно больше, жаждет достать и перекрыть ветвями соседние. Вот, сегодня моя тень падает и на этот камень... Ручей под березой брезгливо стремиться прочь от стоялой воды омута. Омут, стиснутый корнями, каждую секунду отрывает от них песчинку за песчинкой. Упавшая береза освободит омут от неподвижности существования, его воды, растворившись в ручье умчатся прочь от постылого места. Я расчетлив и никогда не выброшу лишнего. Я жаден и подберу все, что может сгодиться. Я жесток и мечу в лицо, и если ты, враг или соплеменник слаб, и я не встречу сопротивления - растопчу, убью без жалости. Сильного возьму с собой или пойду с ним. В неподвижности я незначителен, мал и жалок. В неподвижности я пытаюсь понять и проигрываю всем. Но вот, я пришел, все сжег и изнасиловал. Мой конь издох. Я один, ранен в грудь и умираю. Я пришел.  Резной кубок, найденный близ черепа татарского воина, прошел через многие руки. Служанка, убирая в детской, протерла его до блеска. Хан шел легко. Он не чувствовал моего тела. Он был один, наедине с раскрепощенной теплым летним вечером природой. Движение руки перешло в его упругое тело, и Хан понес. Ветер в лицо, впереди все ясно, зримо. Вперед! Позади ничего нет, стороннее слилось - вперед, вперед! Незамеченная преграда сломала бег, вырванное из движения тело бросило в придорожную траву, спрятавшиеся там зубья забытой бороны сладко впились в плоть. Гадкая в груди чужеродность заставила приподняться на руках. Боли не было, напротив, хотелось растянуть приятное чувство освобождения. Наконец, упала на спину в согретую солнцем траву. С железом грудь покинуло еще что-то. Стало хорошо и свободно. Последним было огорчение- белое платье, оживленное выступающей кровью, основательно портили пятна ржавчины и земли... Поздней зимой река вздулась от частых дождей. Могила обнажилась, череп скатился в бурые воды. Быстрый поток унес его в ближайший омут. Освобожденная молекула понеслась дальше и осела на тинистом пляже. Однажды забрел туда рыбак и унес ее на рифленой подошве сапог. Дома, коря себя за неудачливость, он очистил их от налипшей грязи. Солнце подсушило комья, дети, возбужденные теплом, растоптали их в пыль и разнесли по двору. Поднявшийся вскоре западный ветер унес пыль на восток...

1. Конец 19 века. Женщина, дама в шляпке. В детстве - тяжелое воспаление легких. Нежная умная, одна, есть состояние, позволяющее свободно существовать. Любит и умеет одеться. Лесбиянка. Часто одна. Неясные устремления в будущее. Неудовлетворенность. Париж, улицы, художники, прогулки, море, любовные сцены. Уверена, что умрет молодой. Умирает в 29 - упала на железные прутья ограды, заросшей травой, с лошади, пущенной в галоп, может быть, намеренно, истекла кровью на траве под солнцем. Нашли и похоронили на сельском кладбище на берегу речки. В паводок в феврале воды вскрыли могилу. Путешествие души, подошва сапога, мусорные ящики, речные волны, свежий ветер.

2. Восточная Европа. Первая мировая. Семья инженера-гидростроителя. Ребенок, мальчик, первые месяцы жизни. В маленьком головке - постепенно полное сознание, смешанное с детскостью. Французские слова. Родители ничего не понимают. В 7-8 мес. смерть от воспаления легких. В могилу попадает снаряд.

3. Москва. 30-е. Семья дворника-татарина. Сын тоже станет дворником. Метла, свалки, помои, маленькие радости (рубль на рождество) и маленькие неприятности. Копается в грязи, выискивая полезности, собирает их, потом использует. В голове видения, картина француза вызывает воспоминания, любит красивых женщин, хочет в Париж, копит деньги, попадает, наконец, старенький, ходит по Парижу, умирает в той же деревне.