Ogryzkoff Revolution

Пётр вышел на улицу. Через площадь, у Дома Книги, стояли художники и пытались продать плоды своего ремесла прохожим. Он пошёл к ним. Настроение было отвратительным. Пётр ругал себя трусом и другими обидными и справедливыми словами. Обрез тяготил плечо. Большая часть интервью в печать не пройдёт: «Блаблапольская правда» — газета губернатора Краснохуева. Хотелось стакан-другой водки залпом. Знакомый художник навстречу шагнул.

— Здравствуй, Петечка!

— Здравствуй…

— Как тебе это?

Художник ткнул пальцем в холст.

«Работа светом, бля…»

— Хуйня, Лежа, — сказал Огрызков. И продолжил: — Хуйня, Лежа… Попсня и преотвратнейшая. И ты сам это знаешь.

— Я и обидеться же могу, — художник насупился, — Мы же, художники, знаешь, какие… это… тонкочувствующие…

Художник натянуто улыбнулся.

— Пидор ты, а не художник, — сказал Огрызков и резким ударом в челюсть сбил Лежу с ног. — Пидор… — повторил он, потирая костяшки пальцев о куртку. Художник не шевелился. Огрызков пошёл домой — расшифровывать ленту интервью, зарабатывать деньги.