Ой, мамочки

– Ну и нахалка же вы! – Эрнестина уже пришла в себя и завелась. – А я-то считала, что оказываю вам любезность, подтверждая ваши идиотские обвинения – что, мол, здесь много чего творится, помимо разлетевшейся на куски Мэри Фейт! К вашему сведению, молодушка, подозрения по поводу мисс Задсон у меня возникли вчера вечером, когда она попыталась убедить, будто разрешила загадку исчезновения Браунов. Эта дамочка сообщила, что читает вот эту книжку, – Эрнестина ткнула в "Плененную невесту", – и что раньше видела ее у Хендерсона Брауна. Это, дескать, дурацкая сказочка про человека, похитившего свою собственную жену…

– Точно! – Я испытала такой подъем, что едва не воспарила в воздух. – Уверена, что так оно и есть! Хендерсон решил поиграть в загадки! Это он написал название книжки на зеркале. Помните смазанные слова? Подозреваю, что он перекинул Лоис через плечо и удрал вместе с ней под покровом ночи – возможно, на нашей "Нелл Гвинн".

– Что?!

– А Лоис пожертвовала Кулинарами во имя любви. Ей ведь так не хватало романтики в отношениях со своим приземленным мужем.

– Сочиняйте свои сказочки, сочиняйте. – Пухлое лицо Эрнестины сейчас очень напоминало физиономию ее отпрыска. – Мой Франк все время повторяет, что у меня чрезмерно развитое чувство ответственности, так как я рано созрела.

– Ясное дело! – услышала я свой едкий голос. – В своем рвении услужить дорогому сыночку вы даже залезли на днях в мою спальню. Соланж видела, как вы оттуда выходили. Кое-какие вещи оказались передвинуты… книжка, например. А сумка была застегнута на молнию. Та самая сумка, в которой лежало письмо от моей свекрови.

– Ну и что? – Она присела было на кровать, но тотчас подскочила – то ли совесть кольнула, то ли нож.

– Вот откуда вы узнали, что Бен раньше работал в "Сопровождении на ваш вкус", – прочли письмо его матери. Почему-то мне кажется, что Бинго не проболтался бы, даже если эти сведения и вспыли бы на их собрании.

– Нет, конечно, он бы ни за что не сказал! – Лицо Эрнестины сделалось серым, как обои на стене. – И лучше бы вы не делились своими мерзкими подозрениями с моим мальчиком. Вы ничего не можете доказать!

– Верно. Это всего лишь мои догадки. Вы принялись выяснять подноготную всех кандидатов с самой первой ночи. И попросту притворились, будто не могли открыть дверь ванной, – когда вместе с Соланж отправились выяснять, кто кричал. Больше ведь никто не жаловался, что дверь заклинивает. Я, по крайней мере, не слышала.

– Однако все это, – Эрнестина облизнула губы, – никоим образом не меняет того факта, что Марджори Задсон держала эти ножи в своем ящике.

Я покачала головой:

– Вряд ли. Думаю, скорее их положил туда ваш драгоценный Бинго.

Слова эти сами слетели с моих губ. Позднее я подумала о Шанталь и разных паранормальных штучках, вроде телепатии. Но так, мимоходом. Ведь все это – полная чушь. Допустим, мое подсознание приложило здесь руку – но уж только не сверхъестественные явления.

– Полагаю, сначала он спрятал их в своей спальне – кто знает? – возможно, под незакрепленной половицей. А когда вчера вечером положение усугубилось, решил поискать более надежное место. – Нет нужды напоминать, что чуть раньше Бинго уже пытался спрятать свои пищевые запасы в птичьем гнезде. – На его месте я бы, пожалуй, попробовала вернуть ножи в столовую – запихнуть в какой-нибудь ящик или спрятать за занавесками. Думаю, Бинго в самом деле спустился вчера ночью вниз, а там кого-то увидел. Возможно, привидение.

– Что, еще один проказник? – Злобная ухмылка перекосила ее лицо.

– Не знаю, – чистосердечно ответила я. – Может, мальчик испугался тени. Или же выдумал это самое привидение. В первую ночь, когда Джеффриз подняла весь дом своим визгом, я наткнулась на Бинго в коридоре, и под мышкой он держал полотенце.

– Бинго очень чистоплотный ребенок!

– Он очень смышленый ребенок. Сообщив мне, будто только что видел призрак дамы с портрета, он отвлек мое внимание от полотенца, а ведь, если подумать, с какой стати ему понадобилось принимать ванну в полночь?

– Думайте что хотите! Ну и как, прятал Бинго что-нибудь в рукаве или в полотенце? – Эрнестина едва не лопалась от переполнявшего ее сарказма.

Я почувствовала, как из меня будто выпускают воздух. Отвратительное состояние. Я вовсе не считала ее злой женщиной. Просто Эрнестина страдала от чрезмерного честолюбия, направленного на родное чадо. Что-то вроде гиперфункции щитовидной железы.