Ой, мамочки

– Бога ради! – взмолилась я. – Если ты меня любишь, даже не говори о еде. Расскажи лучше о Теоле Фейт.

Он перекинул ногу на ногу, заметил, как я поморщилась, и медленно опустил ногу на пол.

– Я помог посадить ее в лодку, но, едва ступив на борт, она сделалась такой… агрессивной, все предлагала показать мне местные достопримечательности…

– Грязного Ручья? – До этого я считала, что мне трудно сфокусировать взгляд на его лице, но теперь поняла, что он попросту избегал моего взгляда.

– Точнее, своей спальни. К черту, Элли! Не знаю, что уж я такое делаю, почему пробуждаю зверя в женщинах! Неужели у меня на лбу клеймо "Сопровождения на ваш вкус"? – Поднявшись, он сунул руки в карманы и печально уставился в окно, на неспокойные воды, окружавшие остров.

– Что ты, милый! – Комната вдруг затряслась, будто половик. Где-то в доме включили пылесос.

– В итоге Джеффриз решила, что от меня больше мороки, чем проку. Объявила, что сама поведет моторку, Пипс отправится следом в лодке мисс Фейт, – а мне велела возвращаться. Так что правила Кулинаров нарушены не были. Когда я вернулся, ты крепко спала. – Низко склонив голову, Бен направился к камину. – Дорогая, я должен кое о чем тебе сказать…

– Да? – Неужели мы наконец добрались до кульминации? И сейчас он объяснит, почему отводит взгляд?

– Граф и Соланж исчезли. На утреннее заседание граф не явился. Их комната пуста. Можно понять, почему они решили уехать без фанфар, – неясно одно: кто же отвез их на материк? Пипс и Джеффриз отрицают свою причастность. Валисия Икс недоумевает наравне с остальными, и… что действительно явилось потрясением… – Он присел рядом со мной и, плотно сжав губы, взял меня за руку.

– Что же? – Я вцепилась в изголовье, но кровать все равно зашаталась.

– Лоис и Хендерсон тоже дали тягу.

Кровать неожиданно перестала раскачиваться. Значит, в соперниках у Бена остались только Бинго и Марджори Задсон, подумала я – и тут же устыдилась. Это кулинарное состязание пробуждает во мне худшие инстинкты.

– Непонятно как-то… Графа отстранили за то, что он подверг опасности жизнь голубки, но ведь Лоис Браун по-прежнему оставалась в игре, разве нет?

– Главная претендентка, я бы сказал.

– Они оставили записку?

Бен повернул мою руку ладонью вверх.

– Нацарапали какие-то слова губной помадой на зеркале туалетного столика. Что-то насчет плена, но все размазано.

– А может… кровью?

– Элли, умерь свои фантазии. Все это наверняка очень просто объясняется.

– И никто не признался, что отвез их на берег?

– Нет. – Он по-прежнему упорно не смотрел мне в глаза. Ужасная мысль закралась в мою голову. А что, если кто-то – только не Бен! – каким-то образом помог упростить состязание за вожделенное звание Кулинара! Нет-нет! Это слишком жутко, в это невозможно поверить! Но ведь поверили же люди в те жуткие вещи, которые Мэри поведала о своей матери в "Мамочке-монстре". Конечно…

– Может, это Бинго подшутил?.. Хотя как бы ему удалось заставить исчезнуть двоих людей… – Я покачала головой, которая тут же закружилась. – Вот у графа, возможно, получилось бы. Извини, дорогой, я понимаю, что сейчас не время для шуток.

Бен снова провел рукой по лицу.

– Кто-то здесь развлекается. Джеффриз сказала, что со стены в столовой исчезли все ножи. И один из них она нашла в самом неподходящем месте.

Я вздрогнула: внизу кто-то ударил в гонг. Бену пора покидать меня. Он сказал, что отыщет Эрнестину и попросит ее принести мне поднос с едой, но я заверила любимого, что предпочитаю еще немножко отдохнуть, а если проголодаюсь, спущусь в столовую.

Поглаживая меня по волосам, он спросил:

– Как насчет пикника на природе? Не забудь, в пять часов.

– Постараюсь прийти. – Слабой рукой я помахала ему на прощание. Мысль о еде – пролитых соках и капающем с рашпера жире – вновь вызвала рецидив болезни, и именно тогда, когда я уже подумывала, что, возможно, буду жить.

Я провалилась в сон, но Лоис и Хендерсон Браун отправились следом за мной. Она была в своем корсаже, а он – с неизменно мрачной миной на лице. "Предупреждал же я тебя насчет этого чертова дома, но ты не слушала… слушала… слушала... – Голос его звучал все глуше, превращаясь в печальное эхо. Бесплотные руки схватили меня, закружили в вихре, а когда я снова открыла глаза, то стояла под люстрой у подножия лестницы, по которой навстречу мне спускался дворецкий с напомаженными волосами и подрисованными усиками. "Все гости мертвы, и умерли они не своей смертью!" Тотчас налетел порыв ветра, и я увидела, как за дворецким вереницей тянутся – все в белых саванах и с лицами цвета маринованных огурчиков – чета Хендерсонов, Джим Грогг с Дивонн и граф Венсан с Соланж.

"Ну что, перенесемся в Красную комнату?" – Граф достал из рукава две большие старинные монетки, приложил их к глазам, воспарил между полом и потолком и улетел ногами вперед в коридор.