Ойкумена

«В удушение не вкладывают силу, — говорил один мудрый человек. Не столь известный, как Мансур-ата, этот мудрец и не искал славы. Он даже мундир с орденами надевал раз в год: к приезду начальства из центрального отделения на Фравардине. — В удушение вкладывают душу. И верный захват. Тогда кое-кто уже не дышит, а еще не знает…»

Мудрец был прав.

Вскоре Пахлаван Качаль хлопнул ладонью по доскам «очага», и Фаруд его отпустил.

— Молодец, маленький Фаруд, — подвел итог пахлаван-пир, жестом приказывая обоим покинуть «очаг». — Если жизнь такому учит, я уважаю эту жизнь. И ты молодец, маленький Нейрам. Просто ты не умеешь жить в «очаге» всерьез. Для тебя это — забава. Ну и ладно, каждому — свое. Доброго вам огня, мальчики! А ну, бегом в душ…

— Доброго огня, Мансур-ата!

Когда Фаруд проходил мимо старика, тот потянулся и взял его за руку.

— Знаешь, маленький Фаруд, — седой борец сжал пальцы. — Хорошая штука: мастерство. Славная штука: опыт. Отличная штука: хитрость. И все-таки случаются минуты, когда сила говорит: хватит! Она очень громко говорит, сила…

— Я понял, — кивнул Фаруд. — Отпустите, ата. Больно.

Во дворе было прохладно. Солнце утонуло в облаках. С запада шли тучи: косматые, жирные. За хребтом Бурзэн громыхало: «пастух» щелкал «кнутом», гоня тучи в нужном направлении. Климатологи еще утром объявили, что в полдень назначен дождь.

Кроны чинар шелестели, пугая мелких птиц.

— Давно не виделись, — улыбнулся блондин.

— Давно, дядя, — согласился Фаруд.

— Брось! Дядя… Я старше тебя на одиннадцать лет. Тебе тридцать девять?

— Да.

— Какие наши годы, Щенок?

— Это верно…

Во время разговора, пустого и ничего не значащего, Фаруда не покидало ощущение слежки. Чей-то взгляд буравил затылок. Куда ни повернись, он на затылке, этот взгляд. И вспоминался славный парень Лючано Борготта. Его рассказы о куклах: Пульчинелло, Пахлаван Качаль, Петрушка…

«Нервы. Потом возьму отпуск…»

В случае провала операции отпуск грозил стать бессрочным.

Раздевшись донага, оставив лишь нитяный пояс с тремя узлами, охватывавший талию, двое мужчин сунули ноги в шлепанцы, вымыли руки с мылом — и отправились в душ. Блондин выбрал на пульте 3-й био-стимуляционный режим. Фаруд не возражал.

— Всегда хотел спросить тебя, дядя, — нежась под голубоватыми, бодрящими струями, крикнул он. Иначе Пахлаван Качаль мог и не услышать в своей кабинке. — Зачем тебе все это?

— Что? — глухо донеслось из-за перегородки.

— Борьба! Для таких, как ты, схватки в «очаге» — мышиная возня. К примеру, сегодня я чуть не придушил тебя. Зная, что в боевом состоянии, стартуя в космос, ты способен стереть с лица земли жалкий дом Мансура-аты. Ты жег галеры помпилианцев близ Хордада и гидр — над Кемчугой. Ты вытащил кея Кобада — да восияет свет владыки над миром! — из флуктуативного кубла у Гаммы Волчицы. Каково оно: получать по морде от нас, белковых ничтожеств?

Дверь в кабинку распахнулась. Нагой, мокрый, красивый, как статуя кея Туса III в парке Свободы, блондин молча смотрел в упор на троюродного племянника. Казалось, он оскорблен, и сейчас произойдет катастрофа. Но миг, другой, и Нейрам Саманган, лидер-антис державы вехденов, зашелся добродушным смехом, хлопая себя по ляжкам.

— Дурачок! Светлый огонь, какой же ты дурачок! Белковое ничтожество? Я думал, эти комплексы давно исчезли… И вот нате! Щенок, ты сам понимаешь, что несешь?

— Понимаю. Дядя, что будет, если я выстрелю в тебя из лучевика?

— Откуда ты вытащишь лучевик? — ехидно поинтересовался дядя.

— Неважно. Что будет, а?

Нейрам пожал широченными плечами.

— Ничего не будет. Рефлекторная защита антиса. Я перейду в волновое состояние раньше, чем луч достигнет моего малого тела. Даже не так: раньше, чем ты нажмешь на спуск лучевика. Лучше не стреляй, да? Имей в виду: разрушение Мансурова жилища останется на твоей совести.

— А если в этот момент ты будешь спать?

— Ты сам только что сказал: неважно. Спать, любить женщину, пить вино, играть в човган… Да хоть нужду справлять! При внешней угрозе я уйду в волну, прежде чем всплеск агрессии накроет мое малое тело. Это рефлекс. А скорость безусловных рефлексов антиса — выше скорости света. Представляешь, что творится со временем и пространством, когда рефлекс срабатывает? Академики мозги сломали, изучая…

— Хорошо. Оставим лучевик. Тебя атакует психир. На твой мозг направлено дестабилизирующее излучение. Ты случайно принял наркотик. Телу ничего не угрожает, угроза адресуется разуму. Что будет?

— То же самое. Я не делю себя на тело и сознание. Слабое воздействие я ликвидирую на подходе. От сильного уйду в волну. Теоретически меня можно достать на гипер-свете, выйдя на уровень моих защитных реакций. Например, разогнать челнок-торпеду до стадии РПТ-маневра и нацелить на планету. В то место, где нахожусь я в телесной фазе существования. Но в гипере — другая физика. И торпеда — не пуля. А что? Ты задумал меня убить, племянник?

— Нет.

Отвечая, Фаруд был честен. Вехдены не способны врать. Запрет на физиологическом уровне — итог эволюции Хозяев Огня. Но при должном навыке можно обойтись правдой там, где иные лгут.