Ойкумена

Однако с того дня она ни разу не рискнула повторить сеанс с другими клиентами. Это помогло бы в работе. А вот поди ж ты…

— Не врите мне, — криво ухмыльнулся Тумидус. Скупой на мимику, лишь сейчас он ясно дал гостье понять, что мышцы лица не до конца подчиняются хозяину. — Это невозможно: встретиться с нашим общим приятелем и не пострадать! Короче, я резервирую за вами теплое местечко. Будете сидеть рядом с Лукуллом, медикус-контролером «Этны». Вы подружитесь, уверяю!

При чем тут корабельный врач, Фионина не поняла.

— А вот Папе Лусэро он сразу понравился. Папа даже сделал ему татуировку.

— Кто понравился?

— Борготта.

Не стоило такого говорить. Неэтично, непрофессионально. И драгоценное время уходит попусту, как вода в песок. Но адвокат не жалела, что произнесла эти слова. Как будто защитила клиента на тайном, потустороннем суде.

— Папа Лусэро?

— Наш киттянский антис. Они познакомились в тюрьме.

Легат хрипло расхохотался.

— Я в курсе, кто такой Папа! Он гостил у меня на галере. Я-то думал, что он спасает гибнущий корабль, а он, оказывается, тюремного дружка вытаскивал из задницы… Вам это не кажется забавным? Карлик-антис и невропаст-экзекутор знакомятся в тюрьме. В итоге — взаимная симпатия. Один делает другому татуировку. Под аплодисменты воров и насильников. Почему я не удивлен?

— Потому что не знаете главного. Вы в курсе антической физиологии? Когда антис возвращается из большого тела в малое, он покрыт так называемым шлаком. По виду — серая пыль, прах, и ничего больше. Шлак до сих пор слабо изучен. Есть версия, что это микрочастицы плоти, не до конца восстановившиеся во время перехода.

— Прекратите читать мне лекцию, — Тумидус разозлился. — Вы прекрасно знаете, что у нас, помпилианцев, нет своих антисов! Не было, нет и не будет! Мы вполне обходимся силами, доступными каждому, а не горстке мутантов! Шлаками космачей пусть занимаются ассенизаторы…

Он прав, вспомнила Фионина. Эволюция помпилианцев не предусмотрела возникновения их собственных антисов. Для многих этот нюанс говорил в пользу оскорбительного вывода: раса рабовладельцев — не энергеты и не техноложцы, а нечто среднее. Метисы; агрессивная, хищная помесь. Наверное, поэтому, щадя уязвленную гордость уроженцев Помпилии, для определения людей, наделенных способностью к переходу в расширенное состояние, все пользовались словом «антис» — вместо гематрийского «нефил», вехденского «бахадур» или вудунского «н'куйя».

Хотели как лучше, а получилась издевка.

— Лусэро Шанвури обычно сохраняет свой шлак, — и все равно, что-то толкало вудуни к развитию опасной темы. — Изредка, делая татуировки людям, которым Папа симпатизирует, он втирает шлак в свеженаколотый рисунок. На Китте верят, что так антис берет их под защиту. Передает крохотную толику себя самого. Свойства особых татуировок загадочны, но наши бокоры в один голос утверждают…

— Меня не интересует мнение бокоров! — прервал ее легат. — А татуировки с втертым шлаком — тем более! Зачем вы явились сюда? Вести светские беседы? Или за свободой для вашего драгоценного Борготты, чтоб его фаги сожрали?!

— В первую очередь, за свободой.

— Смертельный номер! — стилос двинулся к планшету. — Слабонервных прошу удалиться…

Он сильно изменился, думала адвокат. Солдафон, железный офицер, суровый идол, сама стойкость и непоколебимость, дал трещину. Шутит, нервничает, кипит от бешенства. Последствия болезни? Итог общения с Борготтой? Нет, не может быть. Раб не в состоянии оказать влияние на хозяина. Да еще такое отчетливое…

Девятая подпись возникла на экране.

Утонула.

— Все, — подвел итог Тумидус. — Свободен. Наконец-то свободен!

И вновь адвокат не поняла, кого легат имеет в виду.

— В целом, да, — согласилась она. — Вы аннулировали действие поправки Джексона-Плиния в деле моего клиента. Амнистия — единственный случай, когда поправка может быть аннулирована до истечения срока. Кстати, баас Тумидус: вы — мой должник. Мне пришлось потрудиться, чтобы выбить для вас исключительное разрешение.

— Исключительное? — легат вернул койку в исходное положение. — Слушая вас, можно предположить, что осужденный — не Борготта, а я. В чем мой долг перед вами?

— Я говорю о разрешении на отмену поправки не до, а после объявленной амнистии. И без прохождения медицинского освидетельствования. Запомните, баас Тумидус: как только я разыщу моего клиента, мы вернемся к этому разговору. И если состоянию здоровья Борготты был причинен ущерб…

— Он здоров, как бык, — Тумидус закрыл глаза. — Это я в больнице.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— Он выходил с вами на связь?

— Не пытайтесь поймать меня на слове. Я сказал правду: ваш клиент больше не мой раб. Никакой связи между нами нет. И уж точно он не звонил в больницу, чтобы справиться о моем самочувствии. Я исхожу из здравого смысла и личного опыта. Галактика лопнет по швам, мир покатится в тартарары, мы с вами подхватим чуму, сизую пузырчатку и геморрой, а этот мерзавец Борготта… Дерьмо не тонет. Вот и вся уверенность.

— Хорошо. Но помните: если что, я вас достану.

— Не сомневаюсь.