Ойкумена

Убить — да. Утихомирить — нет.

Ураганом, тайфуном, псом-волкодавом, сорвавшимся с цепи, он пронесся мимо опешивших вехденов и обрушился на антиса. Нейрам только и успел, что закрыться руками, спасая лицо, и втянуть голову в плечи. Стервенея, Тумидус заработал кулаками, как машина-сваебойка.

— За что?! — вскрикнул антис, пятясь от бешеного легата. — Я вам ничего…

Ответом ему был новый град ударов.

— Вы сумасшедший! Сейчас же пре… к-кре… Ы-х-х-х!..

Помпилианец нашел-таки брешь в обороне противника. Кулак, угодив в солнечное сплетение, вышиб воздух из груди молодого человека. Нейрам задохнулся, хрипя, взревел разъяренным медведем и сгреб Тумидуса в охапку, желая зашвырнуть куда подальше. Сгрести вышло, даже очень неплохо вышло, а зашвырнуть — увы. В итоге короткой возни упали оба. И покатились по полу — вопя, ругаясь, сшибая горшки с цветами, снося кадки с карликовыми эвкалиптами…

«И это — опытный борец? Ученик Мансура Гургина?» — изумился Лючано.

Вся ловкость и сноровка антиса куда-то подевались. Сила осталась, а что толку? Парень, сцепившийся с Гаем, ничем не напоминал белокурого Пахлавана Качаля, который сражался в «очаге» сперва с гибким брамайном, а там — и с Фарудом Сагзи. Неужели «волшебный ящик» врал, приукрашивая действительность? Или Нейрам не хочет всерьез ломать помпилианца?

Помнит о «человеческой хрупкости»?

Противники бессмысленно возились на полу, с головы до ног измазавшись в жирной грязи. Земля высыпалась из кадок и вазонов, смешалась с человеческим потом; она липла к одежде, телам, разгоряченным лицам. Надо было что-то делать, но Тарталью словно парализовало. Он стоял, смотрел — и молился, чтобы легат не причинил антису серьезного ущерба, спровоцировав выход в большое тело. Для того ли чудом спаслись на Михре, чтобы пропасть здесь, не пойми где, ни за чих собачий?

«Может, это райские кущи? Мы сгорели там, над воронкой, прошли огонь чистилища, трансформировав его в сознании, преобразовав в бой с галерами — и сподобились мирной оранжереи вовеки веков? Которую сами же и поганим гнусными сварами?»

Идея загробной жизни не выдерживала никакой критики.

Оказавшись сверху, Нейрам навалился на противника всем своим немалым весом. Тумидус, крякнув, вывернулся змеей, наотмашь ударил локтем. Брызнула кровь. Антис хлюпнул разбитым носом. В ноздрях его лопались багровые пузыри. Пользуясь моментом, легат ткнул растопыренными пальцами Самангану в глаза. К счастью, в последний момент Нейрам успел перехватить запястье Тумидуса. Но когда он попытался взять врага на болевой, помпилианец с рычанием впился зубами ему в предплечье.

Оба чихали: раздавленные листья одуряюще пахли.

В любом мало-мальски коммерческом боевике из драки помпилианского гард-легата и вехденского борца-антиса сделали бы захватывающее шоу. Серии ударов ногами в голову, идущие по космическим траекториям; блоки, захваты, подсечки, нырки, уходы… Полюбуйтесь, господа постановщики! Вот как это бывает на самом деле. Два существа, быстро теряя человеческий облик, катаются по полу. Идея-фикс: выдавить чужой глаз, сломать палец, откусить ухо, в идеале — свернуть шею. Жаль, получается не очень. Грязь, кровь, бульканье, надсадное хрипение…

Нравится?

Принять участие не желаете?

— Эй, кто-нибудь! Уберите этого психа!

Ага, вот и желающие.

Отчаянный призыв антиса возымел действие. Бижан с Залем, опомнившись, бросились разнимать драчунов. Лючано поспешил к вехденам на помощь. На полу немедленно образовалась «куча мала». Кто-то больно въехал спасителю каблуком по голени, и еще раз — коленом по ребрам.

— Меня-то за что?! — возопил Тарталья.

И вцепился в бывшего хозяина, как клещ — не отдерешь.

— Гай, это я! Я, Борготта! Прекратите! Отпустите Нейрама!

Гай сопротивлялся: молча и сосредоточенно.

— Он — антис! Вы все равно его не убьете до конца! — формулировка оставляла желать лучшего. Но сейчас было не до риторики. — Прекратите, я сказал! Да что ж ты, мать твою…

Легат желал драться, и конец разговору. Антис тоже пылал праведным гневом: хорошо хоть, в фигуральном смысле. С огромным трудом, общими усилиями удалось их растащить. Сидя один на треснувшем горшке, другой — на поверженном стволе юрганской кнемидарии, противники тяжело дышали, сверля друг друга (точнее, враг врага!) ненавидящими взглядами.

Антис с осторожностью потрогал разбитый нос. Скривился, мрачно уставившись на измазанные в крови пальцы. Бижан протянул ему резной лист, сорванный с ближайшего куста, и Нейрам начал угрюмо вытираться. Лишь сейчас он обратил внимание на собственную одежду. Черты лица антиса сложились в обиженно-недоуменную гримасу. «Во что меня нарядили?! — явственно читалось на нем. — И, главное, зачем?!»

Да он действительно мальчишка! — окончательно дошло до Лючано. — Юный, неопытный, зеленый… Как же так?

Впрочем, невропаст уже знал ответ.

— Это пленный? — поинтересовался антис у сородичей, ткнув рукой в адрес легата. Нейрам говорил на унилингве: чтобы Тумидус тоже понял вопрос. — Почему без конвоя?

— Я тебе покажу «пленного», щенок! — взорвался легат.

Но Лючано был начеку, удержав бешеного вояку.