Ойкумена (СИ)

- Да, господин, - горец сразу опустил голову, показывая, что и в мыслях не имел проявить неуважение. Причем, как показалось Сантели, почтение рутьера было вызвано как раз тем, что бригадир якобы избавился от лекарши.

- Я умею видеть, немного, самую малость, но умею, - быстро и еще более тихо заговорил наемник. - И я вижу ее. Она - coisich a'b`as, несчастье скрыто в ее правой руке, смерть прячется в ее левой руке, и сам Эрдег Гозчасара смотрит на мир ее глазами. Хорошо, что ведьмы больше нет с нами.

- Да... - Сантели машинально осенил себя знаком Пантократора. Горец повторил знак, только расставив пальцы «рожками». - Может быть, ты и прав.

Маленькая фигурка уходила все дальше на юго-восток. Пока, наконец, вовсе не скрылась из вида.

Эпилог

Последние дни весны в Малэрсиде выдались урожайными на события удивительные и загадочные. Для начала в порт вернулся один из военных кораблей, событие само по себе рядовое, однако судно выглядело так, будто вышло из страшнейшего боя. С уполовиненной командой и разгромленной палубой, будто целая команда безумных дровосеков стремилась разбить в щепу все, что только возможно. Выживших немедленно и всем скопом изолировали, как чумных, да так и продолжали удерживать в карантинном бараке.

Затем по герцогскому дворцу прокатилась волна тихих смертей. Конечно, с одной стороны «волна» - сказано громковато. С другой, когда в одну ночь сразу трое далеко не последних приближенных герцога дружно вешаются, оставив покаянные письма и завещав патрону все имущество, обойдя даже прямых родственников - как еще назвать подобное?

И наконец, средняя дочь владетеля, прекрасная Клавель аусф Вартенслебен, наследница герцога если не по рождению, то по заслугам и всеобщему признанию, оказалась единовременно удалена от всех семейных дел, заперта под домашним арестом и выдана замуж хрен пойми за кого. Но то есть опять же, с одной стороны не, чтобы совсем «хрен пойми», жених был не последним человеком на Острове, настоящий боном Алеинсэ, пусть и побочной ветви. С другой ... где это видано, чтобы церемония бракосочетания прошла заочно (!), отняв не более четверти часа, и невеста сразу же отправилась на Остров, к суженому (который, надо заметить, с юных лет пользовался дурной славой человека развращенного даже по вольным меркам старинных родов). Без представления, помолвки, торжественных въездов, празднеств, гуляний и раздачи подарков... Невиданное дело!

Злые языки в подворотнях, на пристанях и в полутьме кабаков шептали, что старый герцог в ярости, какой за ним не видели уже лет сорок. С той поры, когда последний и слабейший в длинной цепи наследников Вартенслебена в очередной раз был унижен старшими сородичами, после чего решил, что почти два десятка братьев и племянников - это слишком много, и число «один» прекрасно в своей благородной простоте.

Однако ни один хитрый ум так и не смог разгадать природы злости, что обуяла Старика...

* * *

Картина была заключена в новенькую серебряную раму с прочно наложенным заклятием, что останавливало процесс распада ткани и красок. Сейчас, очищенное от пыли веков, полотно казалось неестественно белым, дополнительно оттеняющим лаконичную простоту рисунка.

Изображение не было завершено, пребывая в том состоянии, когда черновая работа кипит вовсю, и до стирания лишнего черствым хлебным мякишем еще далеко. Однако из паутины «рабочих» линий, складывающихся в простые геометрические фигуры, показывающих направление перспективы и границы образов, уже вполне отчетливо проступал замысел художника.

Картина была организована по классическому принципу «прямоугольник в прямоугольнике углом». Тонкие черные линии представляли образ женщины в свободной куртке с широким и очень свободным воротником, частью открывающим даже плечи. Модель сложила руки так, что левая опиралась на фехтовальную маску из переплетенных прутьев, а правая покоилась локтем на левой кисти, в свою очередь, поддерживая подбородок.

Ладони скрывались в перчатках с широкими раструбами и защитными накладками. Правая ключица, сразу над вырезом воротника, была чуть заретуширована - то ли тень, то ли синяк. Общая композиция наводила на мысль о втором, синяк, скорее всего, был получен в учебном поединке. Волосы модель стянула назад, лишь пара выбившихся из небрежной прически локонов падала на виски, а один, особо вольный, доставал до плеча.

Нижняя половина лица оказалась лишь намечена самыми общими контурами, однако можно было сказать, что неведомый живописец сумел поймать тот удивительный момент, когда смех лишь зарождается в тонких морщинках, в неуловимом изгибе губ. Это была спокойная, сдержанная улыбка абсолютно уверенного в себе человека.

Весь рисунок оказался выполнен углем, лишь волосы несколько раз тронул сангиновый карандаш, как будто автор примеривался, оценивая, как угольные линии сочетаются с красноватым оттенком.

- Что скажешь? - спросил герцог